Как слон Носов свинью Колбаскину полюбил
Шрифт:
– Маляву принес ему от братана, - сообщил Витя.
Жаботинский, положил дыню на землю, вытер о жилетку руки и сказал:
– Иди сюда.
Витя подошел. Бегемот ощупал шакала со всех сторон, вытащил маленький пистолетик и убрал его к себе в карман.
– Пока у меня полежит, - он ткнул шакала жирным пальцем в живот.
Витя согнулся пополам, а Жаботинский заржал. Во рту у бегемота блеснули золотые фиксы.
– Ты чего, Ихтиандр?! Больно же! Синяк у меня будет!
– Ты сам как синяк, - Жаботинский хлопнул Витю по спине,
Витя остановился у Кузнецова за спиной, дожидаясь, когда кабан закончит песню.
У кабана жи-и-и-изнь одна...
Закончив петь, Кузнецов взял с подноса рюмку водки, опрокинул к себе в рот, закусил желудем и закрыл глаза. Напротив кабана уснула Роза Колбаскина. Колбаскина лежала на боку и посапывала.
– Кхе-кхе, - покашлял сзади Витя.
Кузнецов повернул голову.
– Это ты пришел?! Чего надо?
– Кхе-кхе! Принес маляву от вашего братишки Краковского.
– Витя вытащил письмо и протянул кабану.
– Читай в слух. Я очки позабыл, - кабан закинул руки за голову и вытянул ноги.
– Кхе-кхе!
– шакал развернул бумагу и наморщился.
– Тут написано... меее... Ваш братишка пишет, что ваши общие деньги, которые он вложил в бизнес, пропали...
– Что?!
– кабан вскочил на ноги и чуть не раздавил гитару.
– Ну-ка почитай-почитай чьи деньги, куда пропали!..
Шакал пододвинул листок ближе к глазам и наморщился сильнее.
– Тут как-то непонятно... В общих чертах... пропали... пишет что... Может это и не ваши деньги... а только его...
– Витя посмотрел на Кузнецова и неуверенно улыбнулся.
– Я, давайте, шеф, схожу еще за одним письмом, попрошу, чтобы поподробнее написали...
Кабан ходил по поляне взад-вперед, низко опустив голову. Наконец он остановился, посмотрел перед собой и хрюкнул.
– Обмозгуем... Какие устные новости?
Витя переступил с ноги на ногу.
– Не знаю, как сказать...
Кабан сверкнул на шакала глазами.
– Это... Недовольных много, - шакал развел передними ногами.
– Не понял?!
– У зверей есть мнение, что ее, - Витя кивнул мордой на Колбаскину и вздохнул, - вашу женщину Розу Петровну... нельзя почему-то съесть... Звери недовольны... Ходят базары, что вы, шеф, того... нарушаете законы природы...
– Что?!
– Кузнецов схватил Витю за грудки и приподнял.
– Что ты сказал, шакал?!
– Ой-ей-ей!..
– Витя задрыгал ногами.
– Это не я... Так говорят звери...
Кузнецов поднял Витю над головой и швырнул в кусты.
– Кто я, по-твоему?!
– Вы - царь зверей, - из куста высунулся Витин нос. На мокром носу появилась царапина.
– Точно! Я царь зверей! Я сам законы природы устанавливаю! А из критиков я делаю ромштекс! Понял, гнида! Так всем и передай, кого увидишь!
– Ну... Хорошо... Я передам...
– Шакал высунулся из куста на всю голову.
– Но... все-таки... я не мог не сказать... потому что это конкретные базары...
– Ну-ка вылези сюда!
–
Шакал еще немного высунулся.
– Хрясь!
– Кузнецов надел шакалу на голову гитару.
Шакал захотел юркнуть обратно в кусты, но не смог. Кузнецовская гитара на голове не давала ему такой возможности.
Кузнецов взял гитару за гриф, поднял вместе с шакалом, раскрутил над головой и швырнул.
Шакал в гитаре пролетел над Жаботинским, который ел вторую дыню. Бегемот выхватил пистолет и стрельнул в Витю, но промазал. Витя плюхнулся в воду вниз ногами и поплыл по течению, думая горькие мысли.
Когда шефу говоришь правду, - думал Витя, - можно поплатиться головой!
Кабан растолкал Розу Петровну и мощно ее покрыл, чтобы снять стресс.
ГЛАВА 6
В КОТОРОЙ К ПЕТУХУ МОИСЕЕВУ ПРИЛЕТЕЛ АНГЕЛ
Петух Моисеев сидел на заборе и думал, что в деревне жить плохо. В деревне невозможно найти интересного партнера с образом мыслей. Какая ирония судьбы, - думал Моисеев.
– Мне с моей тонкой организацией родиться в деревне для того, чтобы орать по утрам и топтать глупых куриц!
Внизу ходили курицы и клевали пшено и перловку. Моисеев опустил голову на бок и презрительно прищурился. Ну, хоть бы был на деревню еще один петруша! А то ж одни тупые индюки с соплей на клюве! Под страхом смерти не стал бы я с индюком! Фу!
Внизу закудахтали куры, требуя внимания к себе!
Да пошли вы! Моисеев демонстративно отвернулся и скрестил на груди крылья.
Куры стояли внизу и смотрели вверх. А одна, самая наглая, курица Табакова сказала:
– Кут-кудах! А вот мы пожалуемся хозяину, что у нас яиц нету, потому что ты нас не топчешь! И тебя того! И возьмут нормального мужика на твое место!
У, тварь! Моисеев прыгнул с забора на Табакову и злобно оттоптал. Ее страстные кудахтанья раздражали его еще больше. Получай!
Наконец Табакова вылезла из-под Моисеева, встряхнулась и сказала:
– Можешь же, когда захочешь!
Остальные куры тоже начали требовать. Но Моисеев отрезал:
– Все! Больше не могу! Эта тварь Табакова из меня все соки выпила! Остальные вечером!
– И пошел в курятник.
В курятнике Моисеев сел на жердочку и загрустил.
– Пррростите, уважаемый!
– услышал он голос сверху.
Моисеев поднял голову и не поверил глазам. На потолке, зацепившись лапами за крючок, висела невероятной красоты птица! У нее были перья всех цветов радуги, большой горбатый зеленый нос и круглые синие глаза. На голове у птицы была оригинальная прическа - поставленный красный чубчик. Птица курила длинную тонкую сигару.
– Ррразрррешите пррредставиться! Каганович. Попугай.
– Моисеев. Петух.
– Пррростите, уважаемый, петух! Нет ли в вашем доме канаррейки?!
– Что вы!
– Моисеев махнул крылом.
– Канарейки живут в интеллигентных домах! А здесь живут только глупые куры, среди который мечется ваш покорный слуга, - петух уронил голову.