Как СМЕРШ спас Сталина. Покушения на Вождя
Шрифт:
– Какая там у нас была агентура! – заговорил Делле. – Конечно, экземпляры были разные, но проверку им устраивали тщательную. Не все ее выдерживали… Однажды мне пришлось отказаться от услуг одного русского… На первых порах он показался мне ценным приобретением.
– Струсил?
– Не выдержал проверки. Перед ним поставили связанного человека с кляпом во рту, и я сказал: «Это секретарь райкома партии. Стреляй!»
– Он не выстрелил? – с интересом спросил Краус.
Делле не спешил с ответом, закурил:
– Упал в обморок.
Краус засмеялся:
– Может быть, он большевистский агент, а его обморок – игра. Вы не допускаете, что этот человек – хороший актер?
– Для меня главное было в том, что
– А как вели себя в подобной ситуации другие? – спросил Краус. – Надеюсь, у вас был еще похожий случай.
– Одному я приказал стрелять сразу в шестерых.
– Пожалуйста, подробнее.
– У стены поставили шесть человек. Разумеется, все меры были приняты… Они были связаны. Рты забиты тряпками. Было сказано: «Вот шесть секретарей райкомов. Стреляй». Мой человек спокойно перестрелял всех.
– Это действительно были коммунисты?
– Всего лишь уголовники.
– Но этот ваш человек, Делле, мог не поверить вам. Люди связаны, рты забиты… Наконец, он мог знать видных коммунистов в лицо. Мог догадаться: ему подсунули не тех, кого назвали.
– Он из другой местности. Но дело не в этом.
При этой акции присутствовали еще люди, и если даже мой агент сомневался, то он не знал, сколько из них считать убитых коммунистами, и ярлык «палач» обеспечен моему человеку до конца жизни. Назад ему уже пути нет.
– Вы все предусмотрели, Делле. Но не учли только одного – ваш человек мог оказаться русским агентом, их разведчиком.
– В таком случае пути Господни неисповедимы.
– Разведка – это огромное поле человеческой деятельности, раскрытия неограниченных возможностей талантливой личности, увлекательнейшее занятие. Из всех видов охот – охота на человека самая интересная. Правда, не всегда безопасная, – улыбнулся Краус.
Как Палбицын, так и Делле с первого же дня принял самое активное участие в подготовке Политова. К этому времени был уже окончательно утвержден план заброски Политова и Шиловой в советский тыл. Было решено, что Политов будет действовать под видом майора Красной армии, получившего отпуск после тяжелого ранения. Учитывая это, новые наставники при подготовке Политова разделили между собой обязанности таким образом: Палбицын занялся с ним стрельбой и изготовлением документов, удостоверяющих личность Политова, а Делле детально разработал легенду о пребывании Политова на фронте, его ранении и лечении в госпитале.
В конце января Политова пригласил к себе Краус.
– В вашей подготовке не должно быть ни малейших упущений, – сказал он. – Вам придется лечь в госпиталь и сделать пластическую операцию.
Политов ответил, что готов.
Вот как об этом на допросе рассказал Таврин:
– Краус несколько раз ставил передо мною вопрос о том, что я должен быть выброшен под видом инвалида Отечественной войны. В этой связи Краус требовал от меня, чтобы я согласился на хирургическую операцию… Я категорически отказался от этого. Тогда Краус предложил мне хирургическим путем сделать на теле следы ранений… В рижском военном госпитале мне под наркозом сделали большие раны на руках. Я пролежал в госпитале 14 дней, после чего у меня в результате операции на теле образовались следы, схожие с зарубцевавшимися ранами.
П.И. Таврин и Л.Я. Шилова перед заброской в СССР
Перед операцией Краус предупредил Политова, но не хотелось бы, чтобы кто-нибудь об этом знал.
– Даже вашу жену не стоит посвящать в эту историю. Что, если мы распространим слух о вашем срочном выезде на фронт?
– Думаю, что это ни у кого не вызовет никаких подозрений, – ответил Политов и в тот же вечер сообщил Шиловой о своей командировке в действующую армию.
Утром следующего дня к гостинице «Эксельсиор» была подана машина, которая якобы должна была отвезти Политова на вокзал. Он попрощался с женой и отправился в путь. Но вместо вокзала очутился в немецком военном госпитале. Здесь под наркозом ему была сделана сложная операция, а спустя два дня в номер к Шиловой явился Краус и сообщил ей о том, что Политов попал под бомбежку, получил ранения, но вовремя был доставлен в госпиталь и сейчас находится вне опасности. Об этом же были поставлены в известность и некоторые другие лица, имевшие контакт с Политовым, а спустя три недели эту версию подтвердил и сам Политов, вернувшийся из госпиталя.
Пока Политов находился в госпитале, его шефы продолжали работу. Палбицын, посоветовавшись с Краусом, решил, что «Золотая Звезда» Героя Советского Союза повысит шансы новоиспеченного майора Красной армии, и сделал соответствующий запрос в Берлин. Вскоре оттуда были получены орден Ленина и «Золотая Звезда», принадлежавшие генерал-майору Красной армии Ивану Михайловичу Шепетову, отличившемуся в боях 1941 года и замученному впоследствии в фашистских застенках.
Орден Красного Знамени, орден Александра Невского, два ордена Красной Звезды и две медали «За отвагу» Краус и Палбицын без особого труда нашли на месте. На право ношения всех этих наград были изготовлены соответствующие документы, а сам Политов отныне превратился в Таврина.
10 февраля в Ригу из Берлина прибыл уже знакомый Политову капитан технической службы. Он привез изготовленное им дьявольское оружие. С этого дня Политов начал тренироваться в стрельбе из «Панцеркнакке». Привычную стрельбу из пистолетов заменило змеиное шипение реактивных снарядов. «Панцеркнакке» действовало безотказно. Снаряды метко попадали в цель и прожигали броню в 45 миллиметров.
Лучшие специалисты готовили «железные» документы, набор бланков различных советских учреждений, печати, штампы, приспособления для производства оттисков на паспортах. В поте лица трудились оружейники: ведь ясно, что если Сталин куда-то выезжает, то наверняка в бронированном лимузине, в сопровождении сильной и зоркой охраны. Мина не годилась: если бы даже ее и удалось установить, что мало вероятно, то подорвалась бы на ней первая машина в кортеже. Отпадал и фаустпатрон, который готовились принять на вооружение, – слишком заметная и довольно тяжелая штука с дальностью стрельбы до тридцати метров. Требовалось нечто совершенно новое и безотказное. Еще труднее пришлось авиационным специалистам – агента надо доставить как можно ближе к Москве и не сбрасывать его с парашютом, а высадить на землю с каким-то тяжелым грузом, причем с гарантией, что самолет не собьют в полете зенитки или истребители.
Люди живут не в бездушном пространстве. Все, что происходит вокруг них, становится достоянием окружающих, разных свидетелей. Против фронта, видимо, всегда стоит фронт невидимый. Гитлеровцы тщательно скрывали свои разведывательные органы, однако советские чекисты имели о них достаточную информацию. Действовали они и в Риге, где было сосредоточено немало тайных сил врага. Да, активно работали советские чекисты в Риге. Так, в середине марта в одну из пошивочных мастерских, обслуживающих офицеров оккупационных войск Риги, прибыл эсэсовец. Он потребовал директора. Тот незамедлительно явился. Эсэсовец передал ему большой сверток отлично выделанных хромовых кож и вручил записку. В ней было сказано, что из этих кож надлежит самым скорейшим образом сшить мужское пальто и что фасон пальто и все мерки через день директору передадут дополнительно. Директор заверил эсэсовца, что все будет сделано самым наилучшим образом, и после его ухода еще раз перечитал записку. Текст ее не вызвал у него никаких подозрений, но подпись «штурмбаннфюрер Краус» заставила насторожиться.