Как соблазнить декана за 10 дней
Шрифт:
— Конечно, звоните, — я стараюсь говорить как можно равнодушнее. — Только сначала распечатайте мне бланк заявления на увольнение по собственному желанию.
— Заявление? — она откладывает телефон в сторону и морщит лоб. — А кто увольняется?
Скрывать ни к чему.
— Я, Нина.
— Но как же так? — кажется, теперь слёзы на глазах секретарши уже из жалости не к Малининой, а ко мне. — Почему? Терехин из Америки возвращается только через месяц. А, поняла! Вам заявление не на увольнение нужно, а на перевод на кафедру!
Но я качаю головой:
— Нет, Нина, я ухожу из университета — по семейным обстоятельствам. Думаю, до приезда профессора вы как-нибудь продержитесь.
Объяснять свои мотивы я не намерен. Не признаваться же в том, что переспал со студенткой? Универ теперь слишком тесен для нас двоих. Рано или поздно о нашей связи узнают. Не удивлюсь, если подружки Малининой уже в курсе. Шило в мешке не утаишь.
Я всё равно собирался писать это заявление — сразу же после приезда Терехина. Но обидно делать это вот так, под давлением.
Эта девочка может многого добиться. Такие идут по головам, не задумываясь.
Я вспоминаю на мгновение ее красивые зеленые глаза, и сердце екает от боли. Чтобы отвлечься, начинаю перебирать бумаги на столе.
Всё было ложью. Вспоминать ни к чему.
10 день. Лена
Я просыпаюсь только к полудню.
Как я вчера вернулась из универа, даже не помню. С кем-то разговаривала по дороге, отвечала на чьи-то звонки.
Наташка была в гостях, и я уснула раньше, чем она вернулась.
И вот теперь она буравит меня взглядом.
— Завалила?
Я киваю.
Она охает:
— А я тебе говорила — бери больничный. Может, за неделю Горыныч выдохся бы. Понаставил двоек и успокоился.
Я не могу ей объяснить, что ни через неделю, ни через месяц желание Дмитрия Сергеевича выгнать меня из универа не стало бы меньше.
— Вот сволочь! — негодует подруга.
Мне хочется за него заступиться. Я сама во всём виновата. Но я предательски молчу.
Он не может сейчас поступить по-другому. Он считает меня расчетливой сукой. А что еще он может думать? Я ведь специально поехала на ту игру, надела парик, назвалась другим именем.
И разве поверит он, если я скажу, что я сама не думала, что всё случится именно так? Что у меня самой внутри что-то перевернулось? От его улыбки, от его поцелуев.
Я плачу, уткнувшись в подушку. Дура, гадина. Как я могла втянуть его в эту историю?
Я вспоминаю, как мы гуляли с ним по парку, как я читала ему стихи. И как он назвал меня своей девушкой, когда знакомил с дядей. Интересно, он, правда, считал, что у нас с ним всё может быть всерьез? Я почему-то думаю, что правда. И оттого, что это не случилось по моей вине, я чувствую себя особенно гадко.
Если бы всё можно было вернуть назад, я не поехала бы в Пушкин.
Представляю на миг, что этих — наших, общих — выходных
— Нет, ну разве так можно? — Наташка ходит по комнате из угла в угол — так ей лучше думается. — И что теперь? Поедешь домой?
Ее вопрос придает новое направление моим мыслям. Со своими любовными переживаниями я совсем забыла о маме! Как я скажу ей, что меня отчислили из университета? А братья? А магистратура?
— А на апелляцию подать можно? — вопрошает Наташка. — Нет, ну а что? Если всё равно отчисляют. Надо хотя бы попробовать. А представляешь, сколько народа из-за Горыныча выгнали? Чурбан бесчувственный!
Она говорит о нем как о преподавателе, а я думаю как о мужчине. Но она права — он бесчувственный! Ну, почему, почему он не захотел даже выслушать меня? Ну, пусть не простил бы. Но выслушать-то мог!
Правильно! Подам на апелляцию! Я-то знаю, что ответила на оба вопроса билета. И пусть докажет, что ответы неправильные.
Быстро одеваюсь и бегу в универ. Меня потряхивает от волнения. Я скоро с ним встречусь, пусть и по сугубо учебной надобности.
И после апелляции ему придется меня выслушать!
Врываюсь в деканат с боевым настроем. Держитесь, Дмитрий!
Милая секретарша Нина неожиданно встречает меня широкой улыбкой.
— Лена, как хорошо, что ты пришла! А я как раз тебе звонить собиралась. Что же ты вчера и меня, и себя напугала? А я удивилась еще — как такая умная девочка и вдруг не сдала? Ну, что ты молчишь? Не поняла? Сдала ты зачет! Сдала!
Не может быть! Или всё-таки может?
Даже не знаю, рада я этому или нет. Но облегчение чувствую (хорошо, что еще не позвонила маме!)
Я должна с ним поговорить! Ведь он же до сих пор думает, что я… В общем, ничего хорошего он не думает.
— А Дмитрий Сергеевич у себя?
Нина качает головой:
— Нет, он в главный корпус пошел. Ему сейчас не до тебя, — и понижает голос. — Он увольняется!
— Что?
— Увольняется, говорю. По семейным обстоятельствам.
Она важничает от обладания секретной информацией и явно ждет, что я стану ее расспрашивать.
Но зачем мне расспрашивать? Я и сама знаю, почему он увольняется. Из-за меня!
Чувствую себя дрянью.
Эпилог
Дмитрий Сергеевич
Я возвращаюсь из главного корпуса злым, но довольным. Да, вот такое странное сочетание. Разозлился после непростого разговора с начальством, которое уговаривало меня (весьма агрессивно!) заявление порвать и думать об увольнении забыть. А доволен, потому что сумел настоять на своем — заявление у меня всё-таки приняли. Не имели права не принять. Две недели отработки и можно хлопнуть дверью университета.