Как создать убийцу

Никитин Владимир И.

За окном лежал обычный московский пейзаж: детский двор, парковка, жилые дома напротив; люди, спешащие с фирменными пакетами соседних магазинов. Но всего этого парень не заметил: то, что было дальше Анны, таяло в дымке на заднем фоне.

Роб сказал ей об этом. Она пожала плечами.

– Когда-нибудь ты увидишь лишь грязные окна, и тебе будет грезиться другой мир, от которого ты ещё не устал. И будет казаться, что это и есть свобода. И что это было? – вдруг спросила она.

– Что?

– Падение. Хотя нет, подожди, я знаю ответ. Но ещё раз увижу, что ты прыгаешь вот так, просто, не для того, чтобы спасти человека или хотя бы ценности, –

мы больше не увидимся.

– Да, пожалуй; ты, наверное, волновалась; я не подумал, – он употребил рекордное количество неуверенностей в одной фразе.

Она махнула рукой.

– При чём здесь это! Всё должно быть продумано, и никакой поступок, даже глупый и хвастливый, не должен пропасть даром.

Лишь спустя время он увидел в этих словах не досаду и менторство, а что-то большее.

– Разливай лучше глинтвейн, – сказала она, и время полетело во всю прыть

Незаметно бокалы опустели, и за окном стемнело. Их разговор был похож на игру в ассоциации: они говорили обо всём, что видели или слышали в эти минуты: об архитектуре и навигации в районе, о музыке и напитках, о знакомствах и одежде. И, конечно, о ночи.

Когда он возвращался домой, то думал, что хочет пролистать этот день одним движением руки, лишь бы увидеть Анну быстрее. Сам того не зная, он торопился прогнать самые прекрасные часы. Но время было ласково к нему и шло своим чередом, давая насладиться непонятым счастьем.

На следующий день они встретились после пар на Тверском бульваре.

Роб предложил вместе попить кофе и повёл её в Камергерский переулок, где было так много кофеен и кондитерских, что выбрать сходу нужную оказалось непросто. Пока он колебался, Анна усадила его на скамейку.

На них падали холодные капли, но Анне было не до погоды.

– Видишь, – показала она глазами. – За стеклом, словно в витрине, мужчина чем-то кичится перед девчонкой, даже отсюда видно, как ей скучно. Из-за натужной улыбки получается недовольная гримаса. А там клерк сидит с ноутбуком, отвечая на рабочую переписку. Он рад, что может сегодня быть не в офисе и не на производстве. У соседнего окна парень неохотно отдаёт девушке меню, у него денег впритык, и он думал заказать то, что заранее выбрал, а теперь может и не хватить. Скоро он пойдёт в туалет, чтобы там пересчитать мятые купюры.

– Посмотри, – отозвался Роб на игру. – Туда, где окно открыто нараспашку, невзирая на непогоду. Второй этаж пиццерии. Их столик едва освещён.

– Ага.

– Женщина в белом вязаном свитере; рука почти на улице, у неё тонкие пальцы.

– И пара дорогих колец.

– Возможно. Рядом с ней суетится юноша, говорит что-то невпопад, опережая ритм беседы. То подаёт ей меню, то порывается заменить официанта. Их легко разглядеть, ведь над их столом горит лампа, и свет от неё выхватывает пару из небытия. Она улыбается ему сдержанно, покровительственно и то же время ободряюще. Иногда ему удаётся накрыть её холодные пальцы своей большой ладонью, полной жизненной силы. Она даёт ему мгновение обладания, чтобы потом мягко, украдкой высвободить руку. Всё дело в том, что она замужем и не скрывает этого. А парень влюблён, он моложе, нетерпеливей, не привык отступать. У него ещё нет ничего, что ему было бы дорого. Да ему много и не надо, всего лишь быть рядом, вспоминать об этих вечерах. Рука – это всё, что достанется ему, рука без сердца и остального тела. Она не позволит себе быть чрезмерно виноватой в своих глазах.

Анна поощрительно кивнула.

– Очень может быть. А может, и совсем не так…

– Так.

Она увидела его улыбку и осеклась:

– Ты её знаешь?

– Я сидел ровно на том же месте, где сейчас её ухажёр: она всегда любила этот столик.

…На Камергерском зажглись фонари, из соседнего театра хлынули люди и молча заторопились домой. А потом наступила тишина, изредка нарушаемая звоном посуды, которую официанты уносили на подносах.

– Не хочу сегодня к себе, – сказала она.

Роб пригласил её в гости, и они пошли пешком до ипподрома и цыганского театра, около которых был его дом. И только через час за ними, уставшими и промокшими, закрылись двери. Он сварил кофе в турке, и всю ночь они проговорили. А их прекрасные и не очень призраки – персонажи из прошлого – икали бы, если бы не жили своей отдельной жизнью, в которой нет места ни воспоминаниям, ни грусти.

Глава 4.

Острова

Роб завёл машину и, бросив карту острова на панель, двинулся в сторону гор. Его выбор удивил хозяина салона – тот из всех сил пытался сплавить кабриолет в три цены от обычной малолитражки: «Чтобы наслаждаться пейзажами и фотографировать без помех». Однако он же затруднился ответить, как можно снимать на скорости. Кроме того, пассажиру с открытым верхом грозил солнечный удар, а после заката не было бы отбоя от насекомых.

Машина была нужна лишь на день – на следующий Роб отплывал на остров, где собирался посетить действующий, но спящий вулкан. Сейчас же его путь лежал в горную деревню. Там, вдали от моря, не потрудились построить гостиницы, не ходили туда и рейсовые автобусы. Туристам предлагался один частный дом, который давно превратили в гостевой. Но мест в нём было мало, и бронировались они заранее. К дому примыкала таверна; c её площадки открывался вид на сопки и море с высоты птичьего полёта. Справочники, гиды и местные таксисты утверждали, что там можно увидеть самые красочные закаты во всём Средиземноморье. И большинство туристов, посещающих это место, были с этим согласны. Впрочем, даже подобное бесцеремонное утверждение не умаляло достоинств пейзажа. В деревню вела дорога с крутым подъёмом, на которой две машины могли с трудом разойтись, а тротуаров не было вовсе.

На трассе Роб заметил двух высоких голосующих девушек: на таксистов надеяться не приходилось, те стояли в деревнях на парковках или развозили пассажиров, не реагируя на поднятую руку. Водителей могло заманить щедрое вознаграждение, но когда Роб остановил машину, он понял, что девушки рассчитывали исключительно на расположение к их молодости и красоте. Издалека было видно, что девушки смеются, однако стоило Робу открыть дверь, они стали деланно ссориться.

– Я же говорила тебе, что здесь пешком не пройдёшь!

– И что? Что ты хочешь этим сказать?! Это ты проспала экскурсию. А теперь ещё и заявляешь, что нам не добраться в горную деревню?! Смотрите-ка на неё! Я ради этого заката и приехала.

– Вот иди наверх одна, раз ради него. К концу отпуска дойдёшь…

Спор начал затухать, и Роб понял, что по сценарию он должен вмешаться.

– Давайте я вас довезу, – сказал он по-английски.

Если бы они узнали, что он тоже русский, то благодарности можно было не ждать. Вместо неё непременно выразили бы радость по поводу встречи в таких сложных условиях соплеменника, который помог просто так.