Как спасти заложника, или 25 знаменитых освобождений
Шрифт:
С первых месяцев своего существования режим аятоллы Хомейни сделал ставку на терроризм как средство распространения шиитского ислама. В Тегеране было создано министерство разведки и безопасности (МРБ), в недрах которого родились планы шиитских переворотов во всех странах со значительным шиитским населением: в Ираке и Ливане, Йемене и Бахрейне. Но главной целью оказалась Саудовская Аравия, где находятся главные святыни ислама.
Особую актуальность задача приобрела оттого, что аравийская правящая верхушка ориентировалась на США и чутко прислушивалась к мнению американских советников.
Для привлечения в свои ряды народных масс один из заговорщиков был объявлен мессией, которого Аллах прислал очистить ислам. Идея подобного очищения чрезвычайно близка арабам Саудовской Аравии — единственной в мире стране победившего салафизма. Приверженцы этого направления в суннитском исламе, салафиты, стремятся избавить ислам от языческих нововведений, восстановив его в «чистом» виде — как при жизни пророка Мухаммада и четырех первых, «праведных» халифов в VII веке. Само название происходит от арабского салаф — предки.
В XVIII веке яростный салафит Мухаммад ибн Абд аль-Ваххаб объявил едва ли не всех мусульман язычниками, после чего распространил идею «очищения» ислама на всю Аравию, что привело к сплочению разрозненных племен в единое государство Саудидов. Таким образом ваххабизм — разновидность салафизма.
Однако шли годы, и официальная религия королевства заново обрастала напластованиями, каких не знали древние мусульмане. В 1973 году возникла секта, поставившая своей целью «навести порядок» в стране, наладив жизнь без света и газет, без ТВ и радио. Иранские разведчики привлекли сектантов на свою сторону.
В Тегеране решили, что максимально «мессианский» эффект можно получить, если нанести удар в разгар хаджа, когда в Мекке находилось свыше полутора миллиона паломников. Ну, а то, что атака в священных ихрамах многократно оскверняла хадж в частности и мусульманство в целом, в расчет брать не стали: фанатизм и терроризм нигде не пересекаются с логикой. По той же причине среди заложников господствовал стокгольмский синдром: увлечь фанатичных паломников новоявленным мессией и призывами к очищению оказалось проще, чем поджечь сухую траву.
Ну а что же Поль Беррил? Вскоре ему суждено было возглавить ГИГН. В 1983–1985 годах по инициативе капитана жандармский спецназ Франции пополнился отрядом боевых пловцов для освобождения захваченных террористами кораблей и плавучих морских буровых. Тогда же окончательно оформилась система подготовки кадров для ГИГН. Желающие служить здесь сдают зачеты по столь необычным предметам, как бег по крышам, подъем по водосточной трубе, бой в атмосфере слезоточивого газа, сражение в спецкостюме с собакой, рукопашная схватка с другим кандидатом… Самым важным является экзамен по стрельбе с расстояния 25 метров из пистолета и с 200 метров из оружия с прикладом.
Лишь каждому десятому или того меньше удается преодолеть вступительные испытания. Затем счастливый курсант получает от инструкторов добрый совет забыть все, что он знал прежде о применении огнестрельного оружия. В «учебке» ГИГН бойцы полностью переучиваются, производя не менее ста выстрелов ежедневно на протяжении всего времени подготовки. Кроме того, здесь изучают десантирование с моря и воздуха, искусство ведения переговоров с похитителями людей, водолазное и подрывное дело, муай-тай (тайский бокс) или крав-мага, ориентацию на местности, всевозможные прыжки, горные лыжи, планы французских кораблей, самолетов и тюрем, иностранные языки и многое, многое другое.
Уходят долгих три года, чтобы превратить специально отобранного зеленого новичка в настоящего специалиста по контртеррору. Жандармы понимают друг друга буквально без слов, поскольку специально изучают язык жестов. После каждой операции каждый ее участник откровенно, без обиняков, высказывает мнение о действиях коллег. Обижаться тут не принято: принято делать выводы на будущее.
Сегодня 60 бойцов ГИГН гарантированно попадают в глаз быку с расстояния в 600 метров. Однако Дени Фавьё, возглавивший ГИГН в 1990-е годы, говорит, что стрельба — это мера крайняя:
— Наш главный принцип состоит в том, чтобы применять огнестрельное оружие лишь тогда, когда его невозможно не применять. Наше главное правило — избежать кровопролития всеми возможными способами.
…Ихрамы считаются у большинства мусульман священными одеждами, хотя салафиты этого и не одобряют: салафиты вообще отвергают всевозможные амулеты. Высоко ценятся даже крошечные кусочки ихрамов, из которых шьют талисманы-туморы. Хотя отдать ихрам бедняку после хаджа считается богоугодным делом, обычно паломники припрятывают ихрам на дно чемодана. По возвращении домой почтенные хаджи неплохо зарабатывают на продаже белого своего облачения.
В результате теракта в Мекке цена ихрамов подскочила в несколько раз, а «на рынок» впервые поступили ихрамы с бурыми кляксами свернувшейся крови. Воистину: лаб-байка, Аллахумма, лаббайк!
Очерк 11
ЧТО ТАКОЕ «НЕ ВЕЗЕТ»
Во второй половине 1960-х западная молодежь готова была протестовать против чего угодно — лишь бы разрушить мир нудных, «зажравшихся» взрослых. Привычным объектом ненависти были США, погрязшие в войне с вьетнамскими коммунистами. Следующий враг — Израиль, лишивший родины палестинских арабов. А еще толпы буйноволосых хиппи регулярно выступали против режима иранского шаха Мухаммада Реза Пехлеви.
Стараясь поднять жизненный уровень народа, шах пытался проводить в своей крайне отсталой стране рыночные реформы. Ведь экономика Ирана держалась исключительно на торговле дармовой нефтью Персидского залива. В политике шах ориентировался на Запад во главе с США. Однако в Иране у шаха было немало противников в лице исламистов и коммунистов. Те и другие так и норовили вырвать власть из рук монарха, а шах Мухаммад отбивался, как умел. В тюрьмах иранской тайной полиции САВАК оппозиционеров буквально поджаривали — прикручивали к железным решеткам, под которым разводили огонь.