Как стать космическим пиратом и не умереть
Шрифт:
– Эй, салага! Ты уже подружился со шваброй? А то тут ещё один любитель морских прогулок решил выплеснуть наружу все свои страстные чувства, – слева послышались звуки ещё одного бедолаги, страдающего от качки.
– Так точно, капитан…
– Вот что за идиоты идут в плавание, даже не узнав, есть ли у них морская болезнь?
– Судя по всему пьяные в стельку идиоты, капитан.
Капитан Орэл рассмеялся звонким командным басовитым голосом.
– Тебя самого не укачивает? Вдруг ты сам за собой только и убираешь, – сказал капитан, не переставая хохотать.
– Мой желудок
В этот момент снова кто-то свешивается с борта корабля, сбрасывая остатки сухопутной жизни…
– Салага… Как там тебя зовут?
– Ричард Грэмсон, капитан.
– Рик, значит. Ты знаешь, что делать, – капитан Орэл развернулся, махнув в сторону очередного “тошнотика”, и удалился в свою каюту.
– Так точно, капитан…
Если они такие идиоты, почему бы не вернуть их на берег? Нас точно набрали как пушечное мясо. Всех бедолаг, пытающихся сбежать от прежней жизни, везут прямо в лапы старушки смерти. Мне, видимо, тоже уготована бесславная пиратская смерть в океанской пучине. Главное, чтобы не высадили на необитаемом острове: лучше уж в бою умереть, чем кусая собственные пятки. Пусть моим трупом отужинают чайки или акулы. Любопытно, а морские черепахи едят человечину? Как же жрать охота… Хотя, кажется, я видел, как корабельный кок бросал в кастрюлю какой-то глаз и пару щупалец осьминога, из-за этого на него очень разозлился рулевой со словами: “Да тебя, изувера, на рее вздернуть надо, убийца!” Не хочется судить о блюде раньше времени, но швабру далеко убирать не буду. Чувствую, ещё не раз сегодня пригодится…
***
Не знаю, сколько прошло часов в вальсе со шваброй, но на горизонте уже маячили сумерки. Небо начало заливаться оранжевой краской, словно кто-то зажёг небольшой уютный костерок за пушистыми облаками. В лучах закатного солнца море казалось теплым и ласковым. Наш корабль резво рассекал водную гладь, пронзая ползущие навстречу небольшие волны. Ветер бодро наполнял паруса, от чего корабль подпрыгивал ещё сильнее, превращаясь в подобие воздушного шара. Казалось, что он вот-вот сможет оторваться от поверхности воды и взлетит прямо в небеса.
– До чего же красиво… Может, это будет не таким и ужасным приключением, как мне показалось на первый взгляд…
Мечтательно вздохнув, я облокотился на борт корабля, всматриваясь в бескрайний неизведанный горизонт.
– Не хочется тебя разочаровывать, салага, но эта ночка будет вовсе не приключением, а скорее испытанием на прочность, – произнес над моим ухом хриплый мужской голос, словно только очнувшийся после трактирной попойки.
Крепкого телосложения невысокий мужчина с небольшой чёрной бородой и загоревшей кожей оттенка копчёной курочки обратился ко мне, потягивая что-то из своей фляги.
– За сегодня я убирал и нюхал такое, что испытание на прочность уже прошёл раз десять.
– Я не об этом. Взгляни на горизонт по левому борту, что видишь?
– Нуу… Вроде бы сумерки опускаются, но это нормально, время уже к ночи.
– Закат по правому борту, а полоса чёрных, как уголь, облаков приближается слева. Как считаешь, какой у нас курс?
– Ммм… юг?
– Правильно, салага. Если облака идут с востока, значит и ветер восточный, а мы идем на юг. Эти самые сумерки догонят нас очень скоро, догадываешься, о чём я?
– Эм… Пора зажигать фонари?
– Это шторм, дубина… Через полчаса, максимум час, ночь засверкает такими красками, которых ты ещё не видел.
– Как это шторм? Настоящий шторм? Надо сказать капитану! Сменить курс!
– Не, нам как раз шторм и нужен.
– Что? Зачем? Зачем нам лезть в шторм? А мне что делать? Я никогда не был в шторме!
– Держись покрепче, а лучше привяжись к чему-нибудь.
– Привязаться… Надо найти веревку! А как тебя…
Черт, как к нему обратится? Друг? Товарищ? Партнер? Нужно что-то пиратское и крутое…
– Как тебя зовут, гринго?
– Пф… Что ещё за гринго? – он расхохотался так, что чуть не подавился напитком из фляги. – Это что, какое-то новомодное словечко? Я Лукас Харингтон, матрос фрегата “Альхена”, безо всяких гринго.
– Спасибо, Лукас. Если я переживу эту ночь, с меня выпивка.
Лукас снова рассмеялся и хлопнул меня по плечу.
– Хорошо, салага, ловлю на слове. А пока, на вот, хлебни, это придаст
храбрости, – Лукас протянул мне свою флягу. Я успел сделать лишь маленький глоток, а у меня уже потемнело в глазах и защёлкало в ушах. Столько лет шлялся по кабакам и барам, а это пойло превратило меня в девицу, сбежавшую из отчего дома и впервые попробовавшую глинтвейн.
– Это что за… напиток богов… – закашлявшись, спросил я Лукаса.
– Ааа… Да так, был когда-нибудь в… в Китае?
– Нет, это где вообще?
– Да не важно, это… китайская текила.
Ветер усиливался с каждой минутой, паруса дрожали на ветру, словно панталоны моей соседки Марты на бельевой веревке в непогожий день. Мачты стонали всё громче, пытаясь удержать рвущиеся в небо паруса, а сам корабль раскачивало, словно огромный маятник. По палубе бродили потерянные новобранцы, они вглядывались в далёкие сверкающие вспышки и вздрагивали после каждого раската грома.
Экипаж, напротив, стал усиленно готовиться к сражению со стихией. Всё что можно убиралось в трюм, остальное по возможности привязывалось. Моряки, словно полосатые пауки, ловкими и быстрыми движениями полезли на мачты. Небо хмурилось, молнии на горизонте били до самой воды, тучи кружились в водовороте, подобно хороводу молодых горячих куртизанок. Казалось, вот-вот, и из этого хоровода появится торнадо, но его, хвала богам, пока не было.
Очень странное чувство наблюдать, как небо из оранжевого и теплого одеяла превращается в холодное и тёмное полотно печали. Это происходит настолько быстро, что ты ничего не успеваешь осознать, а приходишь в себя только от удара холодной солёной воды по лицу. Как? Когда? Резкий удар волны о борт корабля, и он накренился, люди покатились по палубе, словно бутылки с неровного стола. Кто-то ухватился за мачту, кто-то спасся привязанным тросом. Корабль начал возвращаться в свое изначальное положение, даря морякам, пусть и недолгий, момент спокойствия. Пока корабль пытался вернуть баланс, очередная молния, разрезая темноту, ударила прямо за бортом корабля.
А если бы она попала в нас? Ведь она не последняя! Что, если она попадет в корабль? Он сгорит в океане? Да как, черт возьми, можно сгореть в окружении воды? Мысли неудержимым табуном мчатся в голове, сменяя “Вот я и помру” на “Мамочка, забери меня отсюда”.
Судно начинает быстро набирать высоту. Стоп. Какую, мать его, высоту… Почему мы плывём вверх? Разрезая огромную волну, больше напоминающую цунами, корабль стремится за горизонт уходящих от разума событий, и, достигнув наивысшей точки волны, начинает резко пикировать вниз.