Как стать миллиардером
Шрифт:
– Да что вы говорите! – воскликнула я. – Просто ужас какой-то!
– Вот именно, – подтвердила сестра. – А вчера и того хуже было, правда, тут он уже не виноват, по-моему. Пришел его друг навестить. Сказал мне, мол, несколько дней назад бумажник потерял со всеми документами. А у нас главврач как раз приказ дал, чтоб к участникам драки только по паспортам пускали. Уж не знаю, сам догадался или милиция его надоумила. Так вот, друг Белянина сперва пустить просил, скандал устроил, истерики закатывал. То главврача ему вызвать требовал, то начальника милиции. Я пригрозила
– Вот как? – заинтересовалась я. – А как он выглядел? Я всех друзей Антона знаю.
– Молодой, высокий, довольно симпатичный, – задумалась сестра. – Да что я вам его описываю? Он ведь представился. Фамилия у него чудная, Фюрер. Знаете такого?
– Да, конечно. Ну, я им обоим устрою, – пообещала я. – И Боре, чтоб альпиниста из себя не корчил, и Антону, чтоб в лечебном учреждении не дебоширил.
– Устройте, обязательно устройте, – попросила сестра. – Только начните все-таки с родственника. И недолго, пожалуйста, а то я уже дверь закрывать собиралась.
– Я мигом, – пообещала я и побежала наверх.
В палате Антона не оказалось, я нашла его на лестничной площадке перед чердаком, которую ходячие больные облюбовали под курилку. Белянин стоял в кругу больных, громко хохочущих над чем-то, должно быть, невероятно забавным, происходящим у их ног. Я подошла ближе. На заплеванном и замусоренном окурками полу отжимался бритоголовый юноша с затравленным выражением лица.
– Здравствуйте, Антон Петрович, – поздоровалась я. – А я к вам.
– О, здравствуйте! – приветливо взмахнул мне загипсованной рукой бывший прапорщик воздушно-десантных войск и вдруг гаркнул: – Встать! Смирно! Равнение налево!
Подросток торопливо вскочил и обомлел по стойке «смирно», глядя на меня тоскливым взглядом.
– Вот видите? – ухмыльнулся Антон. – Можно и из фашиста человека сделать, надо только знать как. Они тут у меня по струнке ходят, и это еще только начало. Я им, блин, быстро объяснил, у кого здесь болт толще!
– Антон Петрович, я к вам по делу, – сказала я. – Мы можем с вами поговорить?
– Да, конечно, – кивнул Белянин. Больные принялись торопливо гасить окурки. – Можно прямо здесь, ребята сейчас докурят и уйдут. Простите, не помню, как вас по имени-отчеству?
– Евгения Максимовна, – представилась я, протягивая Белянину пакет с фруктами и прочей снедью. – Вот, это вам, возьмите, пожалуйста.
– Спасибо, – поблагодарил Антон, принимая пакет обеими закованными в гипс руками, как цирковой тюлень берет ластами мячик из рук дрессировщика, – хотя, ей-богу, не стоило. Мне тут и ребята полный холодильник натаскали, и домашние, да еще и у этих лысых передачи отбираю. Не из жадности, конечно, для порядка. Все отделение подкармливаю.
– Антон Петрович, давайте к делу, – сказала я. – К вам Боря вчера заходил?
– Скорее, не заходил, а залезал, – усмехнулся Белянин. – Или вы уже в курсе?
– Да, медсестра рассказала, – кивнула я. – А о чем вы с ним говорили?
– Ну, о чем могут говорить два старых
– Это меня не интересует, – холодно заметила я. – Скажите, а Боря вам случайно не говорил, что собирается уезжать?
– Нет, наоборот, обещал еще заскочить, как только документы найдет.
– Ага, значит, вы тоже знаете о пропаже документов. Боря вам случайно подробностей не рассказывал? Где потерял, при каких обстоятельствах, какие именно документы…
– Если бы он знал, где потерял, сходил бы туда и нашел, – резонно заметил Антон. – А видел он их в последний раз с неделю назад в машине. Он всегда по утрам бумажник в бардачок кладет, у него там и паспорт, и права, и прочие аусвайсы. В машине они нужнее, чем в кармане. Вечером их на месте не оказалось. Сперва Боря думал, что это кто-то из своих шуткует, просто ждал, пока сами признаются, но до сих пор так никто и не сознался. Теперь он уже в панике, не знает, что и думать. Он ведь даже не помнит, где мог машину открытой оставить. И что утром их точно на обычное место положил, тоже не уверен. Но дома у него бумажника нет.
– Я тоже так считаю, – сказала я. – Скажите, когда вы тут старых друзей вспоминали, Боря случайно не говорил, что скоро разбогатеет, например, или большое наследство получит? Знаете, как бывает: вот, мол, скоро много денег получу, всех наших соберу обязательно, посидим, выпьем, поговорим…
– Насчет всех наших собрать – это идея хорошая, – согласился Белянин. – Вот только какое, на фиг, у Борьки наследство? Мать давно умерла, сердце. Отец в Германию уехал, второй раз женился, на тамошней. Здесь он каким-то инженером работал, уважаемым человеком был, а там простым работягой записался, на конвейере стоит. Нет, я его, конечно, не знал, Борька как-то рассказывал.
– Очень интересно. А о чем вы еще говорили?
– Да вроде бы ни о чем, – пожал плечами Антон. – Разве что Борька на своего начальника жаловался.
– Жаловался? – удивилась я. – Мне почему-то казалось, что у них очень хорошие отношения.
– В том-то и беда, что слишком хорошие, – взмахнул гипсом Антон. – Вообще-то Борька сначала сам старался нормальные отношения с боссом поддерживать, а теперь не знает, куда от него деваться. Начальник этот к нему уже не как к шоферу или как к другу относится, а чуть ли не членом семьи считает. Машину разрешил брать в любое время, кроме рабочего, премиями завалил, подарки всякие дарит.
– Подарки?
– Вот именно! – воскликнул Белянин. – Сперва пытался обноски свои Борьке отдавать. Обноски – это я так говорю, вещи очень даже нормальные, хоть и бэушные, почти не ношенные. Борька, конечно, отказался, послал его чуть ли не по матери. И правильно, по-моему, я бы тоже не взял. Начальник вроде бы не обиделся, но и не отстал, только тактику сменил. На прошлой неделе мобилу подарил дорогущую, а вчера и вовсе часы прямо с руки снял и подарил, представляете?
– Часы?! – почти закричала я. – Какие?