Как стать успешной стервой, которой все завидуют
Шрифт:
Причина в вере. С одной стороны, вера — вещь необходимая. Нельзя ни во что не верить. Просто потому, что те самые «идеалы для юношества» вырастают не столько из рациональных суждений, сколько из веры, глубоко эмоционального состояния. Получается, что вера помогает сформировать цели, пережить трудный подростковый период и вступить в трудную взрослую жизнь. Вся проблема в безусловности веры, когда нет никаких сомнений, мозги отключены, а их место занимает экстаз, опасный для здоровья. Подобное состояние Станислав Ежи Лец выразил риторическим вопросом: «Одним и тем же мозгом мыслить и верить?» Действительно, если весь потенциал мозга уходит на поддержание веры, мышление атрофируется. Притом, что любой «абсолют» нежизнеспособен (если не считать сорта алкогольного
Впрочем, у всякой веры имеется и рациональный компонент. Вера рождается не на голом месте, а на конкретной почве, она — отражение реалий жизни. Когда связь с действительностью довольно прочна, окружающий мир выглядит как стройная система причин и следствий — и это замечательно. Главное — не зацикливаться на той системе, которую вы видите в данный момент. Все течет, все меняется. Хорошо, если при перемене условий вы можете все обдумать, разложить по полочкам и внести необходимые изменения. Сейчас вам кажется, что именно такой образ жизни приведет вас к успеху. У вас есть аргументы и доказательства, которые представляются разумными. Что ж, тогда вперед! Пусть ваши принципы работают, как Биг Бен, и никогда не сбоят. Правильное соотношение разума и эмоций придаст вам силы и укажет наилучшее направление.
К сожалению, гораздо чаще складывается совершенно иная картина. Душевные позывы и порывы бросают нас и треплют, как бурное море — утлую ладью. Мы перестаем соображать, а все больше взываем к создателю, умоляя о спасении из пучины вод, пардон, эмоций. Мы теряем ориентацию, и полностью вверяем себя каким-то непознаваемым силам. И чтобы добиться снисхождения от этих вселенских начал, первым делом выключаем логику, а на ее место возводим смирение, терпение, жертвенность и самоотверженность. Пожалуй, это похоже на жертвоприношение язычников: какая может быть связь между хорошей погодой и безвременно погибшим черным козлом? Для метеоролога — никакой. Для язычника — прямая. Если разубедить представителя первобытного племени в действенности обряда, на что ему надеяться? В мозгу разочарованного туземца может возникнуть только одна идея: если духи не хотят того козла, может, им больше подойдет этот? В смысле, метеоролог. И тогда умнику приходит скорый и жестокий конец. Вот почему работа просветителя-миссионера — самая опасная и неблагодарная из всех.
Цивилизованные люди зачастую не отличаются от прямолинейных детей природы. Могущественный покровитель необходим и язычнику, и христианину. Правда, христианин не в силах с небрежной простотой отрезать голову своему собрату и омыть кровью жертвенник. Статья это. Уголовная. И он использует другой способ, чтобы «умилосердить» высшие силы: принимается себя истязать. Мазохизм не всегда имеет сексуальное происхождение. Психологи утверждают, что радость от безграничной власти, которую некто посторонний имеет над твоей личностью на самом деле есть призыв о помощи, мольба о защите. «Большой Папа» может тебя терзать — но это лишь признак того, что в минуту жизни трудную он тебя всенепременно укроет, поможет и спасет. Мазохист, естественно, не погружается вглубь своего подсознания. Он просто действует: создает для себя целую систему испытаний, которые якобы приносят удачу. Иногда такое поведение даже производит впечатление несокрушимой твердости духа и несгибаемого упорства характера.
Подобных образцов «самомучительства» в русской — и не только русской — литературе пруд пруди. Вспомнить хотя бы незабвенного максималиста из незабвенного романа Чернышевского. Нет, не соню Веру Павловну с ее вечными кошмарами, переполненными архитектурой в стиле хай-тек. Кто там приобретал «физическое богатство» и душевное равновесие — говядину сырую жрал, приличным людям хамил и вдобавок уподоблялся индийским страстотерпцам? Рахметов. Никто (кроме, может быть, узких специалистов) не в силах упомнить, какие такие незыблемые принципы проповедовал сей славный российский йог. Поэтому позвольте освежить вашу память.
Появление в романе великого ригориста — человека, принявшего священный обет твердо и неуклонно следовать правилам — Рахметова ознаменовано тем, что он без приглашения заявляется к Вере Павловне, видит, что дама страшно занята разборкой вещей. «Услуги его могли бы пригодиться… Всякий другой на месте Рахметова в одну и ту же секунду и был бы приглашен, и сам вызвался бы… Но он не вызвался и не был приглашен…
Я буду сидеть в кабинете, — отвечал он: — если что понадобится, вы позовете; и если кто придет, я отворю дверь, вы не беспокойтесь сама.
С этими словами он преспокойно ушел в кабинет, вынул из кармана большой кусок ветчины, ломоть черного хлеба, — в сумме это составляло фунта четыре, уселся, съел все, стараясь хорошо пережевывать (Еще бы! Попробуй проглотить сэндвич в полтора кило весом, не жуя. Это же цирковой номер! — Е.К.), выпил полграфина воды, потом подошел к полкам с книгами и начал пересматривать, что выбрать для чтения: «известно…», «несамобытно…», «несамобытно…», «несамобытно…», «несамобытно…». Великовата цитата, понимаю. Но позвольте предположить, что никто из вас, дорогие читатели, не кинется обшаривать книжные полки в надежде перечитать «Что делать?», дабы наконец-то уяснить цель своего существования. К тому же любители белковой диеты, не обремененные приятной внешностью, равно как и приятными манерами — и вовсе не те герои, о которых хочется вспоминать снова и снова.
А все, что выкаблучивал Рахметов, должно было послужить к его личностному развитию и совершенствованию. И могуч-то он, и вынослив, и характером тверд, и начитан, и в суждениях откровенен. Якобы вышеперечисленные качества в конце концов сложились в образец человеческой породы — крепче гвоздей из рахметовского матраса. «Давид» Микеланджело отдыхает. Но каков оказался результат, если повнимательнее присмотреться? Даже автор самого нравоучительного из романов, почтительно пригнувшись, посмеивается в кулачок над Рахметовыми и иже с ними — уж очень «дикие» повадки демонстрируют всякие «энтузиастически» настроенные психи. И называет подобную породу «забавной». Но, как ни странно, дело не в хихиканье Чернышевского, а совсем в другом. Рахметов — живой пример одной из самых распространенных (помимо мазохизма) ошибок. Не слишком зрелые умы постоянно обрушиваются именно в эту колдобину.
Пускай XIX век еще не знает слова «имиджмейкерство», но суть этого понятия уже во всю мощь действует на российскую публику. Люди заняты созданием собственных образов: кто-то предпочитает производить впечатление «приличных особ», то есть строить имидж на основе традиций; кому-то нравиться роль не столько особы, сколько особи — существа, близкого к народу, к почве, к истокам и корням. Вот и рождаются противоположные (вроде бы) образцы: один «как денди лондонский одет», другой как Никитушка Ломов (псевдоним Рахметова) упитан. Чем же, спрашивается, они похожи?
Сходство денди с Никитушками состоит в том, что у них облик затмевает содержание. Мы не усваиваем «морального статуса» этих особей. В мозгу откладываются лишь нелепые чудачества, которые, неизвестно как, должны были склонить население России к нравственности, трезвости и категорическому императиву. Вся эта мишура представляется следующим поколения всего лишь прихотями моды: ведь мода разная бывает. Но она неизменно проходит, сколько бы народу не увлекла в свои сети. На потомков оказывают влияние те, кто не попался в тенета моды и не привлекал к себе внимания путем умопомрачительных выходок. Или все-таки дурачился, самовыражаясь, но и дело делал не хуже, чем дурака валял. Выполнение какой-либо функции — долгая и не слишком заметная работа, а не бесконечная череда приколов и не самоистязание плоти тоннами говяжьей вырезки. Хотите стать личностью? Занимайтесь шлифовкой своего «Я», а не отращиванием имиджа размером со Среднерусскую возвышенность.