Как-то раз на рождество...
Шрифт:
И все время, пока они делали покупки, и потом, когда Джо уже лежала дома одна в темноте, слушая приглушенный звук автомобильного движения на Кингроуд, она вспоминала его поцелуи.
Через две недели она вернется в Австралию. А Хью останется с дочкой. Они так любят друг друга.
И третья лишняя им не нужна!
ГЛАВА ШЕСТАЯ
— Папа!
Голос Иви раздался в темноте, когда Хью уже покидал ее комнату.
— Тебе что-то нужно, детка?
— Ты можешь заправить мне одеяло?
— Конечно.
Недавно купленный ночник в форме мухомора стоял на ночном столике Иви, отбрасывая теплый розовый свет на кровать
— Ты же хорошо укрыта, — сказал он, подойдя к ней ближе. — Что я должен сделать?
— Папа, — занервничала Иви, — заправить одеяло не значит накрыть меня.
— Нет? А что это означает тогда? — Он снова на мгновение почувствовал себя беспомощным.
Иви выпятила вперед нижнюю губу, ее темные брови сдвинулись вниз, девочка хмуро посмотрела на отца.
— Ты должен знать.
— Должен?
Хью проглотил ком в горле. Он не мог вспомнить, чтобы его отец когда-либо подворачивал ему одеяло. Обычно это делала мама...
— Извини, Иви. У меня никогда не было маленькой дочки.
Она повернула голову в сторону двери, которая вела в комнату Джо:
— Джо знает, что сделать.
— Ну ладно, — Хью вздохнул. — Просто... потому что... потому что у нее есть маленькие братья и сестры. — Но Иви продолжала дуться, и Хью добавил: — Я бы очень хотел подоткнуть тебе одеяло, как надо, дорогая.
— Не называя меня так.
— Почему нет?
— Она называла меня так.
— Кто? Джо?
— Нет. Горилла.
Конечно, Иви имела в виду Присциллу. Хью с трудом смог подавить улыбку.
— Обещаю так тебя больше не называть, — торжественно заявил он. — А теперь расскажи мне, как Джо заправляет тебе одеяло.
Иви погладила кровать.
— Она садится сюда.
— О да, конечно, — сказал Хью, присаживаясь на край кровати.
— И она рассказывает мне сказку, но ты не должен рассказывать сказку.
Хью почувствовал облегчение. Рассказывать сказки он не мастак. И внезапно его озарило: ему вовсе не нужно расспрашивать дочку, что и как делает Джо.
— Я, кажется, знаю, что ты от меня хочешь, — сказал он.
— Что? — спросила она. Ее зеленые глаза радостно заблестели.
Хью взял ее за руку.
— Я должен съесть тебя, начиная с кончиков пальцев. — Он шутливо зарычал и начал покусывать ее пальцы.
— Нет! Не надо меня есть! — восхищено завизжала Иви.
— Нет? Тогда я должен щекотать тебя? — предположил он, щекоча ее бока.
— Нет, нет, — возразила она со смехом.
— Опять неправильно? — Он издал преувеличенно громкий вздох. — Ну, тогда, разу меня ничего не получается, я должен просто обнять и поцеловать тебя на ночь.
— Да! — с возбужденным криком она протянула руки.
И Хью обнял ее.
Его сердце разрывалось от любви и нежности. Она была его маленькой девочкой. Только его. Она была такой крошечной и теплой и пахла душистым мылом, которым Джо обычно мыла ее чувствительную кожу.
— Я люблю тебя, папа.
— Я тоже люблю тебя, детка.
Хью снова обнял ее, а потом опустил на постель, и девочка счастливо откинулась на подушки.
— Мне нравится, когда ты говоришь так.
— Детка?
— Да.
— Хорошо. Мне тоже. Буду так тебя называть. — Он поцеловал ее в лоб.
— Я так рада, что ты приехал и забрал меня. Эллен сказала мне, что ты приедешь, и я ждала тебя так долго.
Сердце Хью сжалось от боли.
— Я тоже рад, что нашел тебя. А теперь спокойной ночи! Спи крепко!
— Да.
Иви обняла единорога и закрыла глаза. Горло Хью сжалось от волнения. Как быстро эта маленькая девочка открыла ему свое сердце!
Отправившись к себе, он вспомнил, что обещал Джо позвонить Присцилле.
Но, подумав, решил отложить разговор на завтра. Ему ведь нужно тщательно подготовить речь, прежде чем позвонить, необходимо раз и навсегда отбить у Присциллы охоту лезть в его дела и оскорблять Джо.
Когда, в полдень следующего дня, он позвонил Присцилле, та, узнав его номер, сразу перешла в атаку.
— Привет, Хью, — промурлыкала она. — Какая приятная неожиданность! Что я могу сделать для тебя, любимый?
Он думал, что, как следует подготовился к этому разговору, но внезапно его способность концентрироваться — выручавшая его в деловых переговорах — дала сбой, и шестое чувство подсказало Хью, что ему надо быть настороже, уж слишком приветливо и дружелюбно разговаривала с ним Присцилла.
Она что-то затевает?
— Любимый, ты меня слышишь? — раздался голос Присциллы в телефонной трубке.
Она называла его любимым, когда они были вместе, но такое нежное обращение представлялось ему теперь абсолютно бессмысленным, и Хью стиснул зубы.
— Добрый день, Горилла, я надеюсь, ты уже успокоилась.
— Прошу прощения?
— Я сказал, что, я надеюсь, ты уже...
— Нет. Как ты назвал меня?
— Не знаю. Я звоню Присцилле, не так ли?
— Ты сказал «горилла».
Он действительно так сказал?
— Боже мой, нет! — возразил он. — Ни в коем случае. Ну и как твои дела?