Как только, так сразу!
Шрифт:
– Но ведь меня подстрахует милиция, – слабо возражала Анна Антоновна.
– Милиция – это милиция, – сказал Ашот Суренович. – А я – твой муж, и речь идет о нашей дочери.
Пал Палыч, которому за это время удалось собрать достаточно информации о Глебе Прудкине, после мучительных колебаний все-таки принял решение действовать самостоятельно. Во-первых, от семьи Тополян так и не поступило заявление об исчезновении дочери. Стало быть, управление и не выделило бы никакого наряда. Но это было не главное. Если б потребовалось, Пал Палыч сумел бы убедить Анну Антоновну написать заявление. Все дело было в том, что участковому стало
От врача Пал Палыч узнал трагическую историю исчезновения матери Глеба, которая и послужила толчком к обострению болезни. Три с половиной года назад мама Глеба вышла замуж и уехала во Владивосток. Еще врач рассказал участковому, что Глеб является инвалидом второй группы и получает пенсию. Глеб делился с врачом своими планами и говорил, что в настоящее время занят поисками надомной работы, так как его бабушка нуждается в постоянном уходе.
По собственной инициативе Пал Палыч связался с центральной адресной службой Владивостока. Вскоре ему пришла оттуда отнюдь не утешительная информация – Прудкина Вера Ильинична шестидесятого года рождения умерла в июле двухтысячного года. Но Пал Палыч не ограничился этими сведениями и узнал, что причиной смерти матери Глеба явилось острое воспаление легких. Участковый очень хорошо понимал: в случае, если он придаст огласке незаконное лишение свободы несовершеннолетней Тополян, Глебу не избежать изоляции. В лучшем случае парня ожидало длительное принудительное лечение. Вначале нужно как следует разобраться во всем, снять показания с пострадавшей, а уж потом решать, что делать с Прудкиным.
Примерно с такими мыслями и отправился участковый Прохоров на задержание Глеба.
Как и предполагал Пал Палыч, при задержании Прудкин не оказал никакого сопротивления. После того как Алеша заломил его правую руку за спину, парень признался, что девушка находится в его квартире, в подвале. Со слезами на глазах Глеб уверял, что не причинил ей никакого вреда. Но на всякий случай Пал Палыч все-таки надел на Глеба наручники. Впрочем, и эту унизительную процедуру парень перенес покорно. В сопровождении родителей Тополян и Алеши участковый доставил задержанного на квартиру.
– Как же я мог забыть! – сокрушался по дороге Пал Палыч. – В тех домах у всех, кто живет на первом этаже, в квартирах есть подвалы!
– А мне даже в голову не пришло проверить, – с сожалением заметил Алеша.
– Ну и зачем тебе понадобились деньги? – обратился к Глебу участковый.
– Хотел к матери поехать, во Владивосток, – ответил тот.
– Эх, парень… – В эту секунду сердце участкового до боли сжалось в тугой комок. – Нет больше твоей мамы, – вздохнув, сказал он. – Умерла она от воспаления легких три с половиной года назад.
Вопреки ожиданиям участкового лицо Глеба сразу как-то просветлело и разгладилось. Глаза парня заблестели, и в следующий миг на них навернулись слезы.
– Я знал, что она не могла нас бросить, – со вздохом облегчения проговорил он. – Мама не забыла о нас с бабушкой. Она умерла. Просто сердце не выдержало разлуки, – грустно улыбнулся Глеб. – А воспаление легких тут ни при чем. Я должен найти ее могилу.
– Отпустите его! – кричала Света, отчаянно вырываясь из крепких рук Пал Палыча. – Снимите с него наручники! Это я все придумала! Кто вы такой вообще? Зачем ты привела сюда этих людей? – обратилась девушка к своей маме.
– Я участковый милиционер, – объявил Пал Палыч. – Моя фамилия Прохоров. И ваша мама…
– Вам же русским языком было сказано: не обращаться в милицию! – гневно перебила Света.
– Светочка, я ни к кому не обращалась. Просто Вика Озерова обратилась к твоей однокласснице Люсе Черепахиной, а та оказалась знакома с Алешей – сыном нашего участкового, – оправдывалась Анна Антоновна. – Доченька, – она перевела дыхание, – как ты себя чувствуешь? Он тебя не обижал? Ты такая бледная… – Женщина с опаской покосилась на Глеба.
– Я отлично себя чувствую! Слышите, вы, отлично! – билась в истерике девушка. – И если вы не снимете с него наручники и не дадите денег на билет до Владивостока, я никуда отсюда не уйду! Он должен найти свою маму! Глеб, – Светлана устремила на Глеба полный отчаяния взгляд, – я ни в чем не виновата! Я этого не хотела…
– Во-первых, – степенно начал Пал Палыч, – никто не собирается задерживать Глеба, хотя по закону…
– Да плевала я на ваши законы! – выкрикнула Света. – Снимите с него наручники!
– Вот, пожалуйста, классический пример так называемого стокгольмского синдрома, – заметил участковый, подходя к Глебу.
Щелкнул замок, и в следующую секунду парень уже разминал затекшие кисти рук.
– Глебка! Глебка! – подала голос старуха. – Не плачь, маленький. Бабе жалко Глебку!
Кинувшись на шею к освобожденному Глебу, Света зло зыркнула глазами на мать:
– Ты дала ему денег?
– Нет, – опешила от такого неожиданного поворота событий женщина. – Но я могу.
Она полезла в сумочку и со словами: «Возьмите, пожалуйста» – протянула Глебу конверт.
– Не надо, – отвернулся парень.
– Бери! – потребовала Тополян. – Ты должен найти маму!
– Моя мама умерла, – глухо отозвался Глеб.
– Да, к сожалению, это так, – подтвердил участковый. – Прудкина Вера Ильинична умерла три с половиной года назад от воспаления легких.
– Он врет. – На лице Глеба появилась блаженная улыбка. – У мамы не выдержало сердце. Она умерла от разлуки. Но не могли же врачи написать, что причина смерти – разлука с сыном.
– Да, конечно. – Света отстранилась от Глеба, но руку его из своей не выпустила. – Что же нам теперь делать?
– Ты иди домой. А я, если только меня не посадят в тюрьму, пойду работать, заработаю денег и поеду к маме. Я должен побывать на ее могиле.
В эту минуту на пороге комнаты появился Ашот Суренович. Все это время они с Алешей стояли в прихожей. В маленькой комнатушке и без них было полно народу.
Увидев мужа, Анна Антоновна жестом дала ему понять, что все в порядке. Покосившись на дочь, тот незамедлительно скрылся.
– Никто тебя в тюрьму не посадит, – сказал Пал Палыч. Сейчас он удивлялся сам себе. Такое с ним происходило впервые – чтобы сердцем он полностью был на стороне преступника. Да и преступником-то Глеба как-то язык не поворачивался назвать. – Ухаживай за бабушкой, работай… Кстати, а зачем ты все это затеял? – Участковый заглянул парню в глаза.