Как убили СССР. «Величайшая геополитическая катастрофа»
Шрифт:
М. С. Горбачевым был доведен до своего наивысшего совершенства принцип «Разделяй и властвуй!». В то время как ученые предпочитали ничего этого не замечать и между тем подхалимски называли все «подлинно научным подходом к управлению»! Чего стоят все эти доктора наук?
Была выпущена книга — сборник статей «Самый худший внутренний враг» [3.58]. Название-то взято не откуда-то, а у Ленина. Собрано 59 материалов из газет, в основном из «Правды», «Советской России», «Социалистической индустрии». Обратите, пожалуйста, внимание на названия газет — это не «Огонек», не «Аргументы и факты», не какие-то небольшие демократические газетенки. Это — газеты, которые сохранили и имеют исключительно коммунистическое реноме, они были рассчитаны на рабочую аудиторию. К многим миллионам экземпляров газет добавили немного — всего-то 100 000 — книг.
Один только ответработник ЦК Леон Оников опубликовал около 20 статей в центральных газетах [24. С. 10, 61]. Думаете, он там хвалил аппарат, к которому все время принадлежал сам? М. С. Горбачев позволял себе еще и поиздеваться над людьми. В ходе визита в Красноярск, во время доклада первого заместителя председателя исполкома крайсовета — начальника планово-экономического управления Ю. Абакумова он прервал его: «М. С. Горбачев: (…) чем же у вас занимался крайисполком?
Ю. К. Абакумов: Мы сражались…
М. С. Горбачев: Как же вы сражались, если нет среди вас ни одного «погибшего»? ( Оживление. Смех)» [3.59. С. 1].
Много сидит в зонах — значит, полицейское государство. А нужно во что бы то ни стало сделаться правовым! Депутаты отвергли самоубийственный план «500 дней» — ретрограды, не хотят, чтобы народу было хорошо!
Был быстро запущен миф о том, что аппарат-де сопротивляется благим для всего населения реформам — и от этого у кого хочешь опустятся руки. Прежде всего у тех, кто еще был на что-то способен. Парализована была всякая контрдеятельность. Была ли проведена контроперация «Тихий саботаж» в ответ на давление или нет?
Советологи писали, что саботировать начинали еще нововведения Ю. В. Андропова. Так, «андроповед» С. Биалер (Bialer) в книге «Советский парадокс» (вся книга посвящена такому действительному парадоксу: СССР имеет войска за рубежом, но при этом не в состоянии прокормить собственных граждан) сообщал: «Зимой 1983 года в Москве я узнал о двух эпизодах, связанных с сопротивлением инициативам Андропова в плане проведения экономической реформы и его новаторским идеям относительно чиновничьего аппарата. Местный партийный аппарат, в основном районные секретари, которые составляли превалирующее большинство в партийной машине, забросали ранней осенью Центральный секретариат партии письмами, выражавшими неприятие изменений в политике партии и стиле работы. Их основной аргумент сводился к необходимости учета опасности международной ситуации, что требует заниматься экономической мобилизацией, а не включаться в экономическую реформу или менять стиль работы партии. Второй инцидент связан с обращением, переданным Андроповым на места, в котором говорилось, что он не потерпит формального отношения к экономическим реформам и требует от чиновников ответственности за порученное дело, а те, кто не согласен с такой постановкой дела, не должны удивляться, обнаружив себя однажды без работы. Эти эпизоды, как, возможно, и многие другие, раскрывают нежелание чиновников на местах что-то менять» [3.60. Р. 96–97].
Еще в августе 1985 г. на совещании в ЦК прозвучал тезис о «тихом саботаже линии партии со стороны отдельных руководителей» [17. С. 70].
Постоянная риторика насчет того, что реформы М. С. Горбачева по развалу сверхдержавы вызывают сопротивление бюрократии, помогла потом тем, кто планировал «август-91». Им достаточно было указать в своих рекомендациях: события должны будут выглядеть в глазах общественного мнения так, как будто речь идет о пике недовольства политических консерваторов. Советологам было легче увидеть эту тенденцию. С. Старр (Starr) в своей статье «Меняющийся характер перемен» указывает: «Нужно заметить, что даже самые ограниченные реформы могут вызвать сопротивление (…) со стороны управленческо-бюрократического аппарата. Именно на него ополчился Горбачев в самой резкой из своих речей. Пожалуй, ни один советский руководитель, кроме разве что Сталина времен массовых репрессий, не предпринимал подобной атаки на служащих собственного правящего аппарата. Судя по тому, что в 1987 году было уволено 10 тысяч милицейских работников, при Горбачеве основным объектом принуждения стал государственный аппарат» [3.61. С. 43].
Во время выборов зимой 1988/89 г. одним из первых начал атаку на аппарат некий юрист из Ленинграда: «На решающем предвыборном собрании мне выпал неудачный жребий: я должен был выступать с изложением своей предвыборной программы предпоследним. Было уже около полуночи, когда очередь дошла до меня. Все устали от выступлений и ответов на вопросы предыдущих девяти кандидатов. (…)
И тут я вспомнил, как начинал многие свои выступления Мартин Лютер Кинг. «У меня есть мечта!» «I have а dream!» — говорил он и далее объяснял, в чем она состоит.
Я так и начал свое выступление: «У меня есть мечта, что следующие выборы будут организовывать не структуры компартии, а сами избиратели и их объединения…» [30. С. 46–47].
Фигуры помельче также пользовались таким приемом достаточно примитивно, но стоило только на митингах покричать (да погромче!), что его обижают, как тут же была гарантирована «зеленая улица» и хор голосов в поддержку. Вот, например, некий человек из их числа, но только всеми забытый: В. П. Миронов, 1949 года рождения, русский, юрист и журналист. С 1980 г. работал следователем Московской транспортной прокуратуры, затем инспектором комитета народного контроля Калининского р-на г. Москвы. В 1988 г. исключен из КПСС за то, что на партсобрании назвал фамилии членов бюро РК КПСС, злоупотреблявших служебным положением. Создатель и главный редактор бюллетеня «Хроника борьбы кандидата с аппаратом» (в ходе избирательной кампании 1989 г. по выборам в народные депутаты СССР). С первого захода ему это не удалось, но потом был поддержан и в марте 1990 г. избран народным депутатом России и Моссовета.
Народ стал на сторону таких «страдальцев» еще и по одной простой причине. Активная часть населения давно ждала такого момента, ибо о партаппаратчике, вообще о начальстве сложилось далеко не самое лучшее мнение: «Сравним двух одинаковых по способностям коммунистов-руководителей в государственном аппарате и в партийном. Работник госаппарата, предположим, директор завода, прежде чем занять свой пост, работал рабочим, заканчивал технический вуз, затем снова учился всю жизнь своему делу, неспешно набирался знаний и опыта при подъеме по служебной лестнице. Причем не учиться он не мог и не может, поскольку, во-первых, порученное ему дело его учит само, во-вторых, если дело не изучать, то карьеры просто не сделаешь.
Второй руководитель — работник партаппарата, допустим, секретарь райкома. Возможно тоже учился и окончил какой-либо вуз, но само по себе это было бесполезной потерей времени, поскольку кончить вуз и не работать по специальности — это в несколько лет потерять все знания, которые вуз дает. Начал работать в комсомоле, озвучивая в речах на собраниях передовицы из «Правды», затем в райкоме КПСС выучил, что все предприятия и организации в районе работают хорошо, если в их отчетах все цифры более 100 %, и плохо — если менее 100 %. Стал первым секретарем райкома и по своему статусу — начальником всех руководителей района.
Но они-то руководители потому, что знают свое дело. А он почему?
Да, когда плохое управление ведет к потере власти, а потеря власти — к смерти, то это стимулировало секретаря райкома вникать во все дела в районе. Но после войны эта Угроза исчезла навсегда, так зачем партаппаратчику учиться, зачем ему лишняя работа? При двоевластии ситуация автоматически развивалась так, что со временем во всей стране некомпетентные люди должны были руководить знающими. Далее. Некомпетентность может быть не только следствием отсутствия стимулов, но и следствием врожденной лени и тупости. На производстве, в живом деле такие люди работать не смогут, но в партаппарате компетентность и не требуется. Следовательно, партаппарат после войны становился вожделенной мечтой ленивого, но амбициозного дурака. И дураки в него поперли.