Как убивали "Спартак" 2
Шрифт:
«Спартак» ведь мог тогда меня вообще потерять, потому что у клуба как раз шел «раздел имущества» с Юрием Перваком, и неожиданно оказалось, что я нахожусь в Челябинске не в аренде, а на полноценном контракте.
Из Челябинска я тогда возвратился только потому, что обещал Федотову сделать это в любом случае. В первом дивизионе постоянно играл, вызывался в молодежную сборную. И вправе был надеяться, что мои смешные условия хоть как-то пересмотрят. Ведь мне, по сути, из-за всех этих юридических тонкостей предстояло подписать новый контракт.
Зарплату я тогда попросил по меркам последних лет весьма умеренную — десять тысяч. Плюс
Да, место в составе мне только предстояло завоевать — но тем, в кого верят, такие деньги дают без вопросов. Не говоря уже о полутора тысячах за съемную квартиру.
А в меня не верили. И начали торговаться, заявив, что на такие «роскошные» условия пойдут лишь в том случае, если я продлю контракт еще на два года.
Это было уже слишком.
Тогда я сказал: «Я обещал Григорьичу вернуться — и я вернулся. Делайте мне какую угодно зарплату, можете даже не спрашивать. И больше мне ничего не нужно».
И тут они вдруг начали мне говорить:
— Подожди, так тебе же нужна квартира!
Я ответил:
— Как-нибудь этот вопрос решим. Мне уже было все равно.
«Положили» те самые пять тысяч. И в рамках действующего контракта ни разу зарплату не поднимали — даже когда стал игроком сборной.
*****
Да мне даже Андрей Червиченко по собственной инициативе поднимал зарплату! Человек, которого сейчас все критикуют за его работу в «Спартаке»! Но он по крайней мере стимулировал ребят к росту, и было видно его отношение к нам: кто прибавляет в игре — тот получает больше.
А вот Федуну и его людям долгое время было на меня наплевать, и это продолжалось несколько лет.
Мне было очень обидно, потому что «Спартак» — мой родной клуб. Я же все здоровье здесь оставил! Две операции на крестообразных связках коленей, мениски, пахи… Да, я благодарен клубу за то, что он меня лечил — но, по-моему, это нормально, и по-другому быть не может. Спасибо за то, что меня, молодого, отправили на операцию в Германию, когда еще мало кто туда ездил. Но я сам, между прочим, на этом и настоял. Потому что травмы эти получал не в пьяных драках, а в играх за «Спартак».
Может, из-за травм и не захотели поднимать мне зарплату после Челябинска — не знаю. Но самим ходом переговоров и отношением ко мне я был сильно разочарован.
Тем не менее с головой ушел в работу и «пахал» по полной программе. Даже при Старкове, который всячески давал понять, что делает ставку на опытных игроков. После Челябинска я опять попал в дубль и играл там через сильные боли в паху. Но на операцию не шел, потому что очень хотел сыграть в стыковых матчах за молодежку против датчан. Когда Чернышов и туда не вызвал, я был в ярости. Ради чего я все это время терпел боль, если шансов выбраться из спартаковского дубля у меня не было никаких?
Несмотря на все эти разочарования, я продолжал работать. Тем более что тогда в команде был такой глубокоуважаемый мною футболист, как Аленичев. Даже если тренер откровенно не доверял, при таком капитане работать спустя рукава было невозможно. И не только из-за его титулов, но и из-за характера — человек он замечательный.
Потом Аленичева из команды убрали, а вместо Старкова пришел Федотов. В этом смысле мне, конечно, стало полегче. Хотя и тут, если
Сейчас опыта прибавилось, и если желтые карточки иногда получаю, то до красных дело уже не доходит. Надеюсь, уже окончательно.
*****
Черчесов сказал мне дать окончательный ответ 18 октября, я пообещал — и сделал это. К моему сообщению он отнесся нормально. Правда, мне не совсем понятно, почему клуб это сразу вынес в прессу. Одно дело — предпринимать какие-то шаги по поиску замены, но говорить во всеуслышание, когда до конца чемпионата оставалось еще четыре тура… Не думал, что так будет. И когда мне позвонил папа и сказал, что все только это и обсуждают — неуютно стало.
Конечно, волновался, как все будет развиваться дальше. Немного удивился, когда меня, переполненного эмоциями после победы над Англией, не выпустили на матч с «Москвой» в стартовом составе. Но понимал, что тренер как-то должен реагировать на сложившуюся ситуацию. Тем не менее готов был выйти на поле в любой момент и сделал это. Наверное, не подвел, если мы забили еще один гол и выиграли…
Когда еще сидел на скамейке запасных, прямо перед ней Баррьентос ногой ударил Иванова по голове. Я попытался рвануться на поле, объяснить аргентинскому парню, что он виноват и нужно признавать свои ошибки. Удалили — уходи, а он выступать начал, да еще и симулировать. Я по этому поводу и возмутился. Но резервный судья меня не пустил. Может, и к лучшему.
Слова Черчесова о том, что ему не понравилась реакция болельщиков на мое появление, воспринял как признание того, что я вышел и помог команде.
А потом была игра в Раменском с «Сатурном», от которой меня отстранили прямо в день матча из-за опоздания на установку.
Понимаю: тренер был прав. Если я опаздываю на установку, это грубое нарушение, и наказание за него должно последовать. Станислав Саламович — человек принципиальный, строгий и справедливый. Не злой, а именно справедливый. Поэтому я его решение понял.
Почему опоздал? Игра в Раменском у нас была выездной, а до нее были две домашние. И перед ними установка начиналась в 11 утра. Здесь же — на пятнадцать минут раньше, и на это изменение в расписании я почему-то внимания не обратил. Меня «замкнуло», что установка — в одиннадцать. За мной зашел наш переводчик (Георгий Чавдарь. — Прим. И. Р.), но потом сказали, что все уже началось и лучше даже не пытаться туда заходить.
Говорили, что на той же неделе я не пришел еще и на медосмотр? Возможно, и это наложилось на решение Черчесова. Там, на мой взгляд, непонятно повел себя тренер по физподготовке (Тони Берецки. — Прим. И. Р.). Весь этот «медосмотр» состоит из 30 секунд, во время которых ты сдаешь анализ крови. Да, я пришел позже всех, но мы же в одной команде, и должны друг друга выручать. Но вместо того, чтобы взять у меня кровь, тренер по физподготовке вдруг сказал: «Все, у меня тренировка начинается. Мне надо идти». Как-то по-другому я представлял себе наши отношения…