Как убивали Сталина

Добрюха Николай

Секреты Солженицына

— Раз уж мы заговорили о временах Хрущева, не могли бы Вы рассказать о Солженицыне такое, что до сих пор либо совсем не было известно миру, либо доходило до нас в виде самых невероятных слухов и по-прежнему вызывает среди интеллигенции массу непримиримых споров? Солженицын ведь начинал, можно сказать, под Вашим наблюдением.

— Солженицын был крупнейший внутренний диссидент.

— Он что, правда, готов был ради утверждения своего «я» на все?

— Видите ли что? Он ненавидел органы КГБ. Он ненавидел Советскую власть за то, что она отняла у него его прошлое, отняла богатства, неправедно нажитые его родственниками. Он был озлоблен до мозга костей, до бессознательного состояния был озлоблен. Озлобление у него было страшное. Не помню уж точно

в каком году, мы захватили у кого-то, — у кого он хранил, — чемоданчик с его рукописями. Это были еще не книги. Это были главные его рукописи против власти. И тогда мне сказали: «Вы пригласите его!» «Нет, — ответил я, — пусть его приглашает Руденко». — То есть тогдашний Генеральный прокурор СССР, который, если помните, был обвинителем на Нюрнбергском процессе. И я переслал ему все эти материалы. Особое внимание привлекала поэма Солженицына… в стихах… «Пир победителей». Представляете? Солженицын был известен только как публицист и прозаик, а тут вдруг сразу целая поэма. И ладно бы — как у Гоголя «Мертвые души» в прозе… Так нет тебе — еще и в стихах. Это обратило внимание. Начали наводить справки, и оказалось, что тут не обошлось без Твардовского и Симонова. Во всяком случае, насколько мне известно, и Твардовский ее читал и руку прикладывал, и Симонов — тоже. Ну… в общем помогали. Сам Солженицын, как вы понимаете, не такой пиит, чтобы сразу поэму выдать. И тогда, разослав эту поэму всем членам Политбюро, я в ЦК внес предложение: собрать писателей Москвы и зачитать им «Пир победителей» от и до, чтобы каждый, без всяких там спецслужб, убедился, что это за поэма, что это за антинародное, прямо-таки пропитанное ненавистью к нашему народу, произведение, и, разумеется, что за человек сам Солженицын!

А содержание поэмы такое. Вступив в Восточную Пруссию, одна из наших частей остановилась в каком-то дворце и начала праздновать пир победителей. А чтобы отпраздновать победу, сняли с драгоценного трюмо зеркало и превратили его в стол. И пошел пир. И вот, значит, Солженицын с помощью Твардовского и Симонова начинает показывать, какие они все советские командиры, полковники и т. д. — тупые, невежественные, невоспитанные, без хороших манер… и вообще, черт знает кто! Одним словом, недоделанные какие-то! Сразу возникает вопрос: «А как же тогда они могли победить тех же самых немцев, которых не одолели ни такие умные и воспитанные французы(?), ни такие благородные и храбрые англичане(?). Ну и так далее, все лучшие нации по порядку… Но, оказывается, среди этих наших недоумков все-таки был один-единственный человек. И, сами понимаете, кто это. В прототипе этого человека без проблем узнается сам Солженицын, согласно поэме, командир мотоциклетного подразделения.

Особенно были смешаны с грязью особисты — СМЕРШевцы. (СМЕРШ — смерть немецким шпионам). Между тем в этом дворце обнаруживается гувернантка. Родом с Украины. Не помню уж, как она попала в Австрию… учиться что ли, а потом в этот самый прусский дворец в Кенигсберге гувернанткой. И вот этот самый благородный рыцарь на мотоциклете берется спасти ее от советского быдла, берется перевезти ее через линию фронта, где ее ждет возлюбленный. И, разумеется, тоже очень благородный кавалер из тех, кто стал «власовцем», то есть предателем, перешедшим на службу к немецким оккупантам, которые мечтали уничтожить и уничтожали наш народ, а не только, как утверждают некоторые, советских командиров и комиссаров.

Ознакомившись с этой, так сказать, дурно-пахнущей поэмой, я предложил всем писателям Москвы прочитать этот «Пир победителей». Сразу бы всем самим, а не с чужих слов, стало ясно: какой он в действительности этот Солженицын. Однако организовывать такое чтение не захотели, а кажется, Симонов сказал: «Нет! Мы этого делать не будем, потому что это прошло через руки КГБ — это добыли чекисты. Возникнет вопрос: как они это сделали? И если мы так поступим, получится, что Союз писателей вроде бы занимается тем же, что и ЧК». В итоге вместо открытой информации среди столичной интеллигенции стали распространяться слухи, дескать, КГБ ни за что устраивает гонения против борца за свободу слова и права человека, каким выдавал себя тогда, но каким тогда не был Александр Исаевич. Это он теперь, после того, как пожил западной жизнью, все или почти все

переосмыслил и теперь выступает «левее» любого зюгановского коммуниста. Как его не прикармливали на Западе, а все-таки наблюдения за тамошней жизнью изнутри, видимо, заставили его пересмотреть многие свои прежние позиции и настолько, что порою, можно сказать, Солженицын заговорил языком Сталина. Ум и совесть у него все-таки взяли верх над слепой злобой. И это сразу почуяли наши враги. И быстренько прикрыли ему свободу для его слова на центральном телевидении, да и вообще почти во всех наиболее влиятельных средствах массовой информации. А почему? Да потому, что Солженицын тогда, и Солженицын сегодня — разные люди!

Вы проследите, как меняется отношение к Солженицыну после возвращения в Россию. От пышных встреч и многочисленных приемов, от подробного освещения его обратного пути на Родину из вынужденной эмиграции через всю страну, до полного многолетнего забвения. И только с приходом Путина о нем опять осторожно заговорили…

21.3. Сталин может вернуться в мавзолей

Кривда и правда

Прошло время идеологического противостояния двух мировых систем, когда в ход шли все средства внутренней и внешней дезинформации. Наступает время истины — открываются архивы СССР с грифом «Совершенно секретно». И по мере того, как становится очевидной не сочиненная в интересах политиков, а документально выверенная историками и демографами картина репрессий тех лет, начинает складываться действительный, а не инспирированный образ И. В. Сталина.

Это находит выражение: в открытии памятников, в требованиях вернуть городу на Волге имя Верховного Главнокомандующего, в замене на мемориале у Кремлевской стены слов «Город-Герой Волгоград» на «Город-Герой Сталинград», в создании произведений искусства, исследований и воспоминаний, опровергающих прежние обобщающие выводы.

Все это происходит не по указанию или заказу, а потому что все чаще совесть не позволяет поддакивать по сиюминутным соображениям в пользу сенсационных заявлений продажных политиков.

Сбываются слова Сталина: «Молва много мусора нанесет на мою могилу. Но… ветер Истории его развеет».

Расчеты демографов, основанные на секретных материалах переписей населения, свидетельствуют: если бы используемые для дезинформации цифры репрессий соответствовали действительности, то к началу Великой Отечественной войны в стране осталось бы 70–80 млн. человек. И тогда бы СССР физически не смог противостоять нашествию Гитлера, на которого работала вся покоренная им Европа.

По недавно опубликованным данным Центра демографии Российской Академии Наук «со времен окончания Гражданской войны вплоть до смерти Сталина, то есть за 33 года, общее число репрессированных в СССР составило 3,8–4 млн. человек». Для сравнения — только за 8,5 лет правления Ельцина из-за бесчеловечных реформ вымерло более 3,5 миллионов. В дни его похорон по телевидению официально объявили: с 1991-го по 2000-й год население России сократилось со 148,5 до 145 миллионов. Кто не верит этим цифрам, может пересчитать их сам. Простая арифметика!

Вместе с тем архивы свидетельствуют — в то переломное время (1917–1953 гг.), как и во все без исключения исторические эпохи, пострадали по сфабрикованным делам и невинные: в одних случаях — из-за сомнительного политического усердия сослуживцев по работе, в других — из-за карьеристов и оборотней в чекистской форме, в третьих — из-за идеологических диверсий западных мастеров дезинформации.

Но большинство получило по заслугам. Это и сегодня подтверждают антинародные действия потомков репрессированных.

Не все гладко в разоблачении граждан, которые и сейчас паразитируют на здоровье нации, паразитируют буквально на крови законопослушных предпринимателей и военных, художников и ученых, врачей и инженеров, рабочих и крестьян…

Тем не менее первый и главный шаг по контролю за теми, кто привык устраивать свое благополучие за счет остальных, — сделан! Все больше наручников — на нечистоплотных руках разных Ходорковских и Лебедевых! Значит — вновь начинает торжествовать Закон, один Закон для всех! Этому больше других отдал сил Сталин. Как результат — массами овладевает идея: вернуть его в Мавзолей!!!