Как убивали Сталина

Добрюха Николай

И наконец, ранний Сталин, как, впрочем, и молодой Маяковский не были дилетантами в живописи. И если картины Маяковского уже в музее, то, насколько мне известно, портреты, вышедшие из-под кисти Сталина, возможно, ещё предстоит увидеть на международных выставках. Прежде всего это касается особо удавшегося портрета Шота Руставели.

Исходя из сказанного, Сталин знал настоящую цену настоящим литературным талантам и прежде всего таким, как А. Толстой, Шолохов, Булгаков и Пастернак. О том, что он по самым высоким меркам ценил, например, талант Булгакова свидетельствует поучительный «Ответ Билль-Белоцерковскому», требовавшему опалы для автора романа «Мастер и Маргарита»: «…очень легко «критиковать» и требовать запрета в отношении непролетарской литературы. Но самое лёгкое нельзя считать самым хорошим. Дело не в запрете, а в том, чтобы шаг за шагом выживать со сцены старую и новую непролетарскую макулатуру в порядке соревнования, путём создания могущих её заменить настоящих, интересных, художественных пьес советского характера… Что касается собственно пьесы «Дни Турбиных», то она не так уж плоха, ибо она даёт больше пользы, чем вреда».

Так относился Сталин к верившему в божественное начало создателю романа «Мастер и Маргарита»,

в котором, как и в стихотворении «В этой стране…» ортодоксального материалиста Сталина, опубликованного, кстати, к Дню рождения Христа 25 декабря 1895 года, ясно звучит трагическая библейская тема Суда над нравственностью человека. Читая это стихотворение (в моём переводе «Гибель спасителя»), приходишь к мысли, что им начинающий Сталин как бы запрограммировал в главных чертах всю свою жизнь. Я далёк от мистических представлений о предопределении судьбы человека, однако вряд ли оспоримо, что цели, под вдохновением намечаемые в отрочестве, нередко подсознательно влекут к себе до самой смерти. Здесь, вероятно, именно такой случай.

Сенсационное письмо

Это стихотворение-предвидение поразительно совпадает с тем документом о кончине Сталина, который носит название операция «Гамлет» и впервые будет полностью обнародован ниже. Согласно этому документу, Сталин умер не своей смертью, а — по воле Берии — смертью отца Гамлета! Иначе говоря, согласно Шекспиру, отец его главного героя был отравлен во время сна ядом, влитым в ухо. Как именно было со Сталиным, пока точно неизвестно: то ли вливание яда через ухо провалившемуся в сон вождю после последнего затянувшегося застолья; то ли ядовитые брызги в глаза при открывании им папки с документами; то ли ещё как-то. Ведь вождь, как уверяли знающие люди, ничего не ел и не пил прежде, чем это не употребили другие! То, что Сталин был отравлен, с юридической очевидностью подтверждают публикуемые в 18 главе документы, обнаруженные мною в бывшем кремлевском архиве. Однако, как именно это было сделано, по-прежнему остается загадкой! Между тем, человек, приславший это сенсационное письмо (кстати, проверяемое и поэтому пока неопубликованное мною полностью) и выдающий себя за одного из самых приближённых к Сталину людей (якобы он сын репрессированного маршала Егорова, и он же офицер по особо важным поручениям при Сталине), настаивает только на таком развитии событий, то есть — на операции «Гамлет». Если он прав, то это стихотворение вполне предсказывает то, что должно было скорее всего случиться со Сталиным, если считать, что он пошёл дорогой, начертанной этими стихами. Имеющиеся данные не дают достаточных оснований для подтверждения этой версии, но и не позволяют отмахнуться от нее совсем. Я прошу тех, кто может документально или ещё как-то убедительно подтвердить или опровергнуть её, дать об этом знать. Апока, чтобы уяснить, почему именно операция могла называться «Гамлет», и что значит «тень отца Гамлета», — давайте читать Шекспира (см. главу 17)… и, разумеется, следующие ниже стихи самого Сталина.

Сомнения и надежды

В пору, когда луна заиграет между землёй и небом лучами, и синева окажется в звёздах, словно осыпанная цветами… В пору, когда под звуки свирели нежно начнёт волшебные песни петь с наслаждением соловей, и в воздухе сразу всё затрепещет… В пору, когда ручей, перекрытый горным завалом, снова пробьётся, ветром разбуженные, все птицы дружно вспорхнут, и лес вдруг проснётся… В пору, когда вернёт угнетённый землю в неузнаваемом виде, и заболевший, света лишённый снова луну и солнце увидит… Вот и меня тогда тьма печали мигом оставит, кончатся муки: счастья надежда в сердце вернётся в пору, когда нет сил двигать руки! И от надежды этой мне легче — душу не давит прошлого бремя… Неужто сбудется та надежда, что вдруг пришла ко мне в это время?!

Поклонение свету среди тьмы

Свет, среди тьмы разрастайся! Ты как — небесная совесть. Тучи от света исчезнут. Господа воля на всё есть. Ждёт твоей светлой улыбки мраком покрытое поле. С неба ты песнею лейся. Есть на всё Господа воля. Знай! Окрылённый надеждой он, хоть никто он сегодня, всё равно неба достигнет. Воля на всё есть Господня! Нет ничего лучше света… Свет среди тьмы окрыляет. Милая, пусть, как и раньше, всё в тебе светом сияет. Грудь распахну нараспашку, руки раскину — распятый, чтобы наполнился светом весь я! На той — луна ты…

Гибель спасителя

В этой стране был он тенью, гостем, пришедшим без вести. Трогал он вечные струны, пел необычные песни. Песни,

рождённые светом. Песни, рождённые болью. Всё в них была сама правда. Всё в них дышало любовью. Песни его волновали даже остывшие души, делали ясными мысли к свету из мрака идущих. Но, не способные слушать пение тех чудных песен, люди налили отравы и, ослеплённые спесью: «Всё пей, проклятый! — кричали — это твой рок, ангел ада… Правда зачем нам такая? Нам таких песен не надо!»

Утро

Ветер пахнет фиалками, Травы светятся росами, Всё вокруг пробуждается, Озаряется розами. И певец из-под облака Всё живее и сладостней, Соловей нескончаемо С миром делится радостью: «Как ты радуешь, Родина, Красоты своей радугой, Так и каждый работою Должен Родину радовать».

Человек и смерть

Ион, как никто, был молод, но также, как все, стал старым. И… седины злой холод без сил и его оставил. А было: на дело жадный, как саблей, владел косой. А после горячей жатвы был хлеб, и в душе покой. Умел, как никто, работать: один и — большое поле. Болело тело от пота, но дело — главнее боли! Эх! ноги… отказывать стали — всё старость берёт в свои руки. Одни воспоминанья остались — забыть их не могут внуки. Но стоит напомниться песне, донесшейся с полного поля, и сердцу без поля — тесно, как будто и не было боли. Тогда, костыли отбросив, старик, как ни в чём ни бывало, на ноги встаёт и… косит не он, а смерть его, как попало!

Слуга рабов

Пока не требует поэта

К священной жертве Аполлон…

А. С. Пушкин

Когда под стоны жертв бесправных, поэт, взывал ты к небесам, тогда ты, преданный свободе, страдал ещё сильнее сам. Когда душевностью народа счастливый восторгался ты, тогда, как в музыке, звучали в твоих стихах его мечты. Когда в любви ты признавался своей растерзанной стране, тогда поклялся ты стихами служить ей с Богом наравне. Когда ты всех спасал надеждой, народ к словам твоим приник, и, чуду равный, в каждом сердце тебе вдруг памятник возник. Твои призывы к жизни гордой навеки корни обрели: того, кто сеял зёрна света, ждёт урожай огня любви. Отныне стать тебе подобным растёт стремление в любом. Ведь ты народу стал слугою, чтоб перестал он быть рабом!

Так писал Сталин.

Глава 2

Ссора вождей

Кремлевская трагедия

15 декабря 1922 года главный человек России того времени В. И. Ульянов (Ленин) последний раз исполнил обязанности Председателя Совета Народных Комиссаров. В связи с этим по сей день не прекращается хождение слухов относительно того, как соратники и прежде всего Сталин лишили его власти. Однако теперь, когда идеологическое противостояние двух миров утратило первоначальную остроту, настало время на место слухов и версий поставить документы тех лет и представить историю в неискаженном идеологией виде. И вот, если это сделать, мир ждет сенсация…

После того, как в середине декабря 1922 года Ленин окончательно осознает, что дни его полноценной жизни сочтены, и худшие опасения врачей начинают быстро сбываться, он принимает официальное решение передать свои государственные полномочия ближайшим сподвижникам по власти. И, судя по всему, — навсегда, ибо, передавая полномочия, он несколько суток тщательнейшим образом ликвидирует все свои понятные только ему записи, бумаги и дела. Тем временем страшная болезнь стремительно прогрессирует. Кровоснабжение головы резко нарушается. Отнимаются ноги и руки. Усиливаются сбои в работе мозга. А впереди его ждет паралич конечностей, потеря речи и… наступление полного безумия. И вот в этих драматических обстоятельствах происходит то, что войдет в историю как тайна личных взаимоотношений Ленина и Сталина.