Как в кино
Шрифт:
– Кажется, еще Пушкин сказал, что зависть – сестра соревнования, – подытожил Алекс.
– Или один из семи главных грехов по мнению католической церкви? – ответила Диана.
– Мне кажется, что, переписывая человеческие пороки, Фома Аквинский выделил небезызвестные семь лишь потому, что они неизбежно влекут за собой другие более тяжкие грехи, которые исчисляются сотнями. Да и какая к черту разница, если зависть мотивирует тебя, побуждает к действию, ты горы готов свернуть, не задаваясь вопросом «Почему не со мной?», а утверждая «Ведь и я могу не хуже».
– Алекс, ты так меня поддерживаешь, всю меня, целиком, мне так приятно, что я могу рассказать тебе все, что в голову взбредет, мысли, идеи, без тени смущения, без каких-то специфических
– Я хочу, чтобы ты выкроила недельку для себя и полетела в отпуск. Мне вряд ли удастся вырваться заграницу, но это ни в кой мере не значит, что и ты должна пожертвовать своими каникулами. Выбери страну и я забронирую билеты.
– Я не хочу лететь без тебя, куда я полечу без своего мужчины? Я настолько увлечена тобой, своей работой и новыми проектами, что в этом году я воспринимаю лето как нечто само собой разумеющееся в контексте своего великолепного настроения. Мне нет никакого дела, какая погода за окном, поцелуй меня, пожалуйста… ты мое вечное лето.
Тем августовским теплым и, как ни странно, солнечным утром все перевернулось с ног на голову. Ощущение всепоглощающего счастья в сознании Дианы рухнуло, словно карточный домик. Она проснулась с мыслью о том, что более чем за четыре месяца не написала ни строчки. До встречи с Алексом она планировала закончить книгу поздней осенью, устроить фееричную презентацию как подарок ко дню собственного рождения, чтобы потом с чувством выполненного долга уехать в Европу. Она поспешила открыть ноутбук, файл с книгой всегда был первым на рабочем столе, на самом виду. Она пролистала текст, последний абзац был написан сразу после встречи с Алексом. Недолго думая, она набрала его номер.
– Куда ты дел мою музу? Ты ее прогнал?
– Твоя блуза где-то в холле. Кажется, вчера мы сняли ее именно там. Малышка, я на селекторном совещании совета директоров, освобожусь через пару часов, приеду и мы обязательно поищем твою блузу вместе, – неразборчиво прошептал в трубку Алекс.
– Я потеряла не блузу, а музу, – сказала Диана и топнула ногой.
– И музу тоже найдем. Всех разыщем. Я отключаюсь. Не переживай.
Диана бросила телефон на диван и продолжила свои хождения по квартире взад-вперед. Так увлеклась личной жизнью, что забыла о книге, как такое вообще может быть? Как такое может быть с человеком, который спал по три часа в сутки, перечитывая, переписывая, додумывая, порой один небольшой абзац требовал нескольких часов кропотливой работы, а эти красные глаза от постоянного взаимодействия с монитором компьютера, эти диалоги, которые звучат в голове, заглушая реальность, или одна и та же мысль, которая не отпускает даже во сне. Куда исчезло счастье от рождения идеи, ее словесного воплощения или настолько приятного эмоционального опустошения, после вкусно написанного куска текста?
– Митя, надо встретиться! – Диана была настроена весьма решительно.
– Вы расстались? – произнес сонный и явно удовлетворенный голос близкого друга.
– Конечно, нет. Встретимся после дневного эфира, ты свободен?
Диана находилась в полнейшем недоумении. Факт того, что она могла не заметить отсутствие столь важной составляющей своей жизни, казался ей абсурдным. Как можно забыть о том, чем жил столько лет? – думала девушка, – Неужели я потеряла ключик к собственному вдохновению или я сижу на игле каких-то душевных метаний? Почему кристально чистые эмоции радости не хотят выплескиваться наружу также интенсивно как внутренняя неустроенность?
– Сколько можно ходить в это место? – задумчиво спросил Митя, оглядываясь по сторонам.
– Здесь малолюдно и спокойно в это время, персонал ведет себя адекватно реальности и кофе настоящий. Я готова допустить тот факт, что в Москве тебе нравится больше, и я бы тоже с удовольствием выпила кофе на Старом Арбате, но далековато отсюда, а времени как всегда в обрез.
– Не говори о Москве! Я ее ненавижу. Чувствую себя предводителем парада уродов на каждой съемке. Все процессы протекают отнюдь не так, как показывают в сюжетах на MTV: белый фон, девушка, исполненная грации, плавно меняет позы, как будто считывая желания стилиста и фотографа, которые магическим образом совпадают друг с другом, а потом все обнимаются, довольные результатом, просматривают снимки, заказывают пиццу. На днях делали мокрую съемку, так мне пришлось искупаться вместе с моделью, а то она привыкла поливать из шланга исключительно огурцы в парнике своей деревни. Я прихожу с работы и запираюсь в отеле, не выхожу в Интернет, ни с кем не разговариваю, ничего не ем. У меня наступает полнейший упадок и моральных, и физических сил, поэтому я постоянно хочу спать. Ну и заказчики специфические, не упустят возможности провести мастер-класс о том, как на самом деле я должен работать. И под занавес шмотки, которые я до сих пор не могу себе позволить в желаемом количестве. В общем, наслаждаюсь жизнью.
– Митя, я не пишу. Я больше не могу писать, статьи не в счет. Мои мысли, они куда-то делись, исчезли, их нет. Я осознала это сегодня утром после четырех с половиной месяцев, на меня как будто опрокинули ведро ледяной воды. Не понимаю, что со мной. У меня все хорошо, я с уверенностью могу сказать, что счастлива, влюблена, что у меня все, вашу мать, в кои-то веки как у нормального человека. Почему так происходит?
– Потому что у тебя больная любовь и больные отношения. Ты растворилась в нем, в своем Алексе, утопла, вы как два попугая неразлучника. А это не твой образ жизни, не твоя стихия. Ну или ты еще не пришла к настолько глубокой семейственности, тебе пока рано жить такой жизнью. Вот твое естество и взбунтовалось, объявив творческий бойкот.
– То есть я постоянно стою перед выбором: либо быть счастливой рядом с любимым мужчиной, либо заниматься тем делом, без которого я себя не представляю? Так просто не может быть, – сокрушалась Диана.
– Нет, конечно. Дело в том, что у каждого свое счастье. Каждому человеку, чтобы быть счастливым, необходимо что-то свое. Когда вы ссорились последний раз?
– Мы никогда не ссоримся. Алекс взрослее и мудрее, он либо уступает, либо объясняет, в чем я не права, и я соглашаюсь. – Диане было приятно говорить о своем мужчине в положительном ключе, девушка искренне гордилась его внутренним содержанием.
– А почему ты не поехала отдыхать? Сколько тебя знаю, ты три, а то и четыре раза в год летала заграницу. У тебя же, как у моряка, в каждом порту по любовнику.
– В какой-то момент я поняла, что хочу ехать только с ним, что одной мне будет дискомфортно, а новые знакомства мне сейчас не интересны до глубины души. – Девушка пожала плечами.
– Вот видишь, это не ты. Настоящая ты совершенно другая. Из тебя драйв и эмоции всегда лились рекой, просто потоком, как Ниагарский водопад, это всегда меня поражало. Ты флиртовала, играла, ругалась, переживала, расстраивалась, грустила, смеялась до потери сознания. Ты могла танцевать всю ночь в гей-клубе, а потом поехать на эфир. Ты звонила из автоматов из разных концов света и рассказывала о своих приключениях, которые просто не могли происходить с нормальными людьми. А сейчас ты как будто на эмоциональной диете, ну да, влюблена, понимаю, но это не повод вертеть свою жизнь вокруг одного единственного человека.
– Все, что ты перечислил, – это я, я не изменилась, я в этом уверена. Я бы почувствовала. Мне бы на радио сказали.
– Он скучный и тебя делает такой же скучной. А ввиду того, что твой мозг давно отключился, что-то на бессознательном уровне кричит тебе: «Опомнись!» – и это выражается в том, что ты не можешь писать. Мне кажется, если продолжительное время не заниматься литературным трудом, то желание, а главное, возможность творить скоро исчезнут и тебе будет не наверстать упущенное.