Как в лучших домах…, или Дело было в отпуске
Шрифт:
Моя помощница молча наворачивала картошку с грибами, не забывая закидывать в свой бездонный рот куски копчёного сала, запивая всё это вкусным, травяным чаем и не участвовала в разговоре.
–Что это он? – спросила я Зинаиду Сергеевну, – Кто эти Кирилл и Света и почему Никита так отреагировал, при упоминании о них?
–Это давняя история, – начала свой рассказ Зинаида Сергеевна, – Кирюша, это племянник моего покойного мужа Иннокентия. Даже не его племянник, а его покойной жены, Глафиры. Мы же с Иннокентием сошлись, когда нам было уже обоим за сорок и половины наши отдали богу душу. Так вот, Иннокентий с Глашей жили в этом доме. А Кирюша, значит ейный племянничек был, а когда она померла, он Иннокентию помогал. Он всегда рядом с нами был, помощник то в доме всегда нужен. Иннокентий
– Так у Никиты ребёнок есть? – спросила я, отпивая ароматный чай, наслаждаясь его тонизируищим свойством, мою усталость, как рукой сняло.
– Не-е-ет! Откуда? Эта дурочка, по настоянию Кирилла аборт сделала. Теперь вот своих деток у них и нет из-за этого…Бог наказал, – с сожалением в голосе произнесла Зинаида Сергеевна. "Бедный Воронцов"-подумала я, -"Это поэтому он не завязывает серьёзные отношения с девушками. Преданный один раз, он уже не доверяет никому. Печально…"
– С тех пор он и не приезжает в нашу деревню. Только один раз был, лет пять назад, когда моего Иннокентия официально умершим признали,– продолжала свой рассказ Зинаида Сергеевна,– Он, Иннокентий мой, тоже ведь травником был, на этих знаниях мы и сошлись с ним,– при воспоминании о своём муже у неё на глаза навернулись слёзы,– Я в район тогда поехала, а Кеша в лес пошёл, за второй овраг, там полянка есть, вот там то мы свои травки то и собирали. И всё. Больше я своего Кешу не видела. Был человек и нету. Пропал, как и не было совсем. Все решили, что в болоте утоп. Туда, на полянку то эту, через болото тропинка ведет, вот все и решили, что он в этом то болоте и утоп. Мол оступился и всё, болотина его и засосала. Но не верю я в это. Не мог мой Иннокентий оступится, он эти места, как свои пять пальцев знал и болотину эту тоже. Вот так вот, деточка, – Зинаида Сергеевна замолчала, видимо вспоминая те, неприятные для неё события, – А официально умершим признали его только через шесть лет, вокурат пять лет назад, я тогда и поминки справила. Вот тогда- то Никитушка и приезжал сюда последний раз.
На веранду зашёл Воронцов и отодвинув штору, завалился на диван, лицом к нам, – Минут через пятнадцать можно будет идти, – сказал он и добавил, – Тёть, я холодной воды в обе фляги натаскал. Думаю, на всех воды хватит.
– Хорошо, милый. Девочки, вы первые пойдёте? – спросила нас Зинаида Сергеевна.
– Да. Я париться люблю, – впервые за всё время нашего обеда, подала свой голос Динара и обратилась ко мне, – Попаришь меня? А то у меня всё тело болит.
– Это, всё соли, – сходу поставила ей диагноз тётя Никиты, – Тебе мочегонный сбор попить надо, а с мочой и вся лишняя соль из организма выйдет. От неё, окаянной,у тебя и отечность и мешки под глазами.
Динара уставилась на Зинаиду Сергеевну своими большими, слегка на выкате глазами, и после минутного ступора, что с ней иногда случается, когда она пытается думать, согласилась, – А может быть и правда…
Мы взяли свои банные принадлежности и направились в баню, которая располагалась напротив дома, на берегу речки. И удобно, вода рядом и в то же время не очень, зимой тропинку надо чистить от дороги к бане, а от бани к речке. А в целом так-то прикольно- баня на берегу речки. От души намывшись, смыв с себя всю грязь и напарившись, вернее я напарила Динару, я сама не люблю эту процедуру избиения человека веником, мы вышли из бани и увидели Никиту, сидевшего на лавочке рядом с баней, с полотенцем в
– Ты что следил за нами? – спросила я его и шлепнула по лысине, усаживаясь рядом, – Подглядывал?
– Охранял, – ответил он в своё оправдание.
– От кого? – скептически спросила его Динара, плюхаясь на скамейку рядом.
– Тут, вообще-то молодёжь дикая и необузданная. Да и не только молодежь… вон смотрите, – и он рукой указал в сторону дороги, по которой шел какой-то мужчина. Но шёл, это сильно сказано. Он петлял и спотыкался, матерясь между спотыканиями. – Здесь и свои сектанты имеются. Понятно?
– Кто? Сектанты? – Динара издала смешок, – Не смеши мои подковы…
– Серьёзно, – на полном серьёзе, ответил ей Воронцов и добавил, – Не веришь, у тёти Зины спроси. Она часто видит их, на поляне, в елошнике. Лан, я в баню, – сказал он, поднимаясь с лавочки и глядя на нас произнёс, – А вы чё здесь сидеть будите? В дом идите, – скомандовал он напоследок.
– Да? А может теперь мы хотим тебя поохранять, заодно и поподглядывать,– с иронией в голосе и делая серьёзное лицо, сказала я. Воронцов наклонился к моему уху и сказал, заговорщеским тоном. – Я ночью тебе покажу всё, что тебя заинтересует.
– Ах ты! – я бросилась на Воронцова с кулаками, но он, как-то извернулся и забежал в предбанник, захлопывая за собой дверь. Юркий, гадёныш!
Сытые, чистые, отдохнувшие и довольные мы сидели на веранде и пили ароматный, травяной чай, любезно заваренный и налитый нашей гостеприимной хозяйкой. Раздался тихий стук в дверь. Ну, как стук в дверь, дверь то была ещё открыта, кто-то просто постучал о её косяк.
– Тук-тук-тук, – раздался не громкий мужской голос, – К вам можно?
– Кирюша! Светланочка! – соскочила с места Зинаида Сергеевна и подошла к гостям, с разведёнными для объятий руками.
– Тётя Зина, – сказала вошедшая, молодая женщина, – Как вы себя чувствуете? – участливо спросила она.
Я повернула, замотанную в полотенце, голову и увидела пришедших к нам в гости мужчину и женщину.
Мужчина не произвёл на меня никакого впечатления. Так себе, ничего интересного. Среднего роста, лысеющий мужчина с голубыми глазами и бледно-серым цветом лица. Одет он был в синие джинсы и синюю рубашку, темно-синий джемпер был накинут на его плечи.
А вот женщина была очень заметной особой. Ярко- рыжие волосы, хаотическими локонами, торчали в разные стороны. Зеленоглазая, с ярко- красными, накрашенными губами, слегка полноватая. Её огромный бюст, грозился вывалится из ярко-оранжевой маечки, а упругие, накаченные ляжки, того и гляди порвут коротенькую, бирюзового цвета, юбочку. Её уши, шею и запястье украшала дешёвая бижутерия разных расцветок. В уши были вдеты красные, большими горошинами, серьги- гвоздики, на запястье болтался, голубого цвета, браслет, а на шее висели бусы из пластиковых колечек, желтого цвета.
Мы поздоровались с гостями, они ответили нам взаимностью. Воронцов встал с дивана, на котором отдыхал после бани, подошёл к гостям и протянул руку мужчине. Они обменялись рукопожатием и все вместе они расселись вокруг стола. За всё это время Никита ни разу не взглянул на женщину, на Светлану.
Мы дружно сидели, пили чай, разговаривали о погоде, о нашей башкирской природе, о повышении цен на бензин и продукты питания. А о чём ещё можно разговаривать с малознакомыми людьми? Динара, вообще, сидела и откровенно зевала, а Воронцов не проронил ни слова. Сидел, как истукан, даже не замечая томных взглядов Светланы. Когда все темы для разговора были исчерпаны, наши гости решили отчалить восвояси, пообещав, пренепременно, прийти завтра.
Посидев ещё с полчаса, после ухода Кирилла и Светланы, мы решили отправится спать. Зинаида Сергеевна постелила Динаре здесь, веранде, на диване, на котором до этого отдыхал Воронцов, а мы с ним отправились в летник.
– Так, – сразу, заходя в домик сказала я, тоном не терпящем возражений, – Я сплю на кровати.
– Да я, вроде, и не против. Я и сам хотел предложить это, – равнодушно ответил он.
– Никит? – позвала я его, – Что? – спросил он меня. – Я хотела спросить его об отношениях со Светланой, но передумала." Зачем бередить человеку рану? Может, он до сих пор её любит?"– подумала я и ответила, – Нет, ничего…