Как в одном поселке
Шрифт:
– Да, я и сам не подозревал, что она обладает такими потрясающими способностями...
– смущенно произнес Ксафан, одновременно восхищаясь, ранее неизвестной ему пронырливостью своей подруги. Только вчера они все втроем придумывали, что, возможно, сделать с происками своих противников, а сегодня, - на тебе, - те уже в "Матросской тишине". Такого они и представить не могли даже в самых смелых мечтах.
– Ну, раз дело так обернулось, то теперь и Мефистофель и Лилиан долго будут находиться, как в народе говориться, "в местах не столь отдаленных", если сами не смогут в ближайшем будущем смотать оттуда
– А так как, мы с вами больше не допустим их появления в нашем поселке, то они вынуждены будут покинуть не только наш поселок, но и, вообще, Землю.
– Ну, это только мечта... Причем, едва ли осуществимая, - произнес Ксафан, прекрасно понимая, что провозглашенная сейчас Главой администрации мысль, абсолютно неисполнима.
– Я прекрасно понимаю, что слишком, уж, размечтался. Но, ведь, это не возбраняется? А считается, что если очень желаешь чего-то и выкладываешься по полной, для достижения поставленной цели, то, возможно, что мечта когда-нибудь и исполнится, - таким образом, Василий Петрович пытался как-то рассеять слишком пессимистичное настроение Ксафана.
– Конечно, если прилагать для достижения цели максимум усилий, то все непременно должно получиться, - безапелляционно заявил Купидон и так заливисто и заразительно засмеялся, что все подхватили его смех и почти окончательно уверовали в то, что все в их силах, и если поднажать еще немного, еще чуть-чуть...
И тут, на радостях, их обуяло желание, во что бы то ни стало выяснить, и поблагодарить автора заметки, опубликованной в последнем номере газеты. Тогда все вместе они отправились в районный центр, в редакцию, "Плоскостей", где Главным редактором была Анечка.
– Сколько лет, сколько зим...
– приветливо улыбаясь Анечке, произнес Василий Петрович, переступая порог кабинета редактора.
Он действительно не посещал редакцию районной газеты уже довольно давно. С тех пор, как здесь всерьез и надолго обосновались Ксафан и Купидон, - у него самого не было и минуты свободного времени ни на что другое. Он едва успевал разрешать постоянно возникающие проблемы, появляющиеся после очередной публикации на страницах районной газеты.
– Привет, Анюта, - небрежно бросил Купидон редакторше и сразу же взял "быка за рога", - И каким же образом ты умудрилась раздобыть материал, который сегодня опубликовала твоя газета?
И только Анечка собралась открыть рот, как черный пудель до этого, молча сидевший у ее ног, и преданно глядевший в ее глаза, обернулся на голос и членораздельно заговорил, чем вызвал некоторое оцепенение Главы администрации.
– Это я поспособствовал этому, - скромно потупив взгляд в пол, - изрек Генрих, который за короткое время пребывания у Анечки, умудрился стать ей хорошим компаньоном, можно сказать наставником, и даже помощником в ее работе.
– А, исходя из чего, ты - умник, решил, что твои бывшие хозяева сидят в "Матросской тишине", - изумленно поинтересовался Ксафан, от удивления даже забыв чмокнуть в щечку свою любимую.
– Может быть, это не соответствует действительности? И мы тут зря радуемся?
– Нет, вы не зря радуетесь, они действительно находятся там. Я интуитивно почувствовал это. Вы, наверное, слышали, что преданные хозяевам животные зачастую ощущают, что происходит с их хозяевами? Телепатия, знаете ли...
– ввернул он недавно освоенное им новое понятие и слово, тому соответствующее.
– Вот и я почувствовал, что с ними не все в порядке. А когда я представил себе, что с ними случилось, то перед моим взором возник острог, в котором они находятся. Если вы не верите, что все так и есть, то в завтрашних, центральных газетах, вы прочтете то же самое.
– Твоими бы устами...
– произнес Ксафан, совсем не уверенный в этом. И что заметка в газете, соответствует действительности.
Впрочем, ждать "до завтра" им не пришлось. По телевизору, установленному в кабинете Анечки, начались "Новости". Первым сюжетом которых, как вы сами догадываетесь, было сообщение о том, что на величайшего кризисного менеджера всех времен и народов было совершено очередное покушение. Но все обошлось благополучно, - и жертв нет. Правда, не было не только жертв, но и никаких орудий преступления. Даже перочинного ножа не было найдено у бандитов, пытавшихся, во что бы то ни стало проникнуть в кабинет предполагаемой жертвы. В конце сюжета сообщалось, что идет следствие и дело взято под контроль самых высокопоставленных лиц государства.
– Ну, теперь это надолго, - со знанием дела, сообщил Глава администрации и слегка улыбнулся тому, как неожиданно разрешилась, еще вчера казавшаяся совершенно не разрешимой проблема. Затем он поинтересовался у Генриха:
– Скажите, вы так хорошо изъясняетесь на человеческом языке, потому что употребляли нашу Воловскую воду? Я уже видел и даже беседовал с говорящими котятами, но про говорящих собак - ничего не слышал. Вернее, читал в газете, об одном псе, который однажды выступал на арене цирка, что на Цветном бульваре. В ней уверяли, что пес этот поразил всех зрителей своим умением владеть человеческой речью, но, честно говоря, я тогда не очень-то поверил этому. Думал - "газетная утка".
– И напрасно. Перед вами сейчас находится герой, именно, той газетной заметки. И я, как видите, совсем не утка, тем более, не "газетная", - гордо произнес Фауст, прямо глядя в сомневающиеся глаза Василия Петровича.
– Воду, из вашего замечательного источника, я, безусловно, пил. Уж очень меня заинтересовал ее вкус. Мои хозяева купили бутылку и, попробовав, стали так ругать эту воду, как будь-то бы - это была не вода, а какой-нибудь яд. Поэтому-то и мне захотелось непременно испробовать ее...
– Ну, и как? Понравилась?
– заинтересовался Василий Петрович, решив выяснить, какое впечатление производит вкус воды, прославившей вверенный ему поселок, на совершенно незаинтересованного в ней потребителя.
– Вода как вода... Я не нашел в ней ничего особенно примечательного. Абсолютно не понимаю, чем она вызвала такое раздражение у моих бывших хозяев?
– задумчиво произнес Генрих, и добавил, - А говорить я стал, как и все маленькие дети, когда достигают определенного возраста. Правда, было это уже давно, очень давно... Еще в средние века, - пояснил он Василию Петровичу, - А вы, наверное, думаете, что я сразу был собакой? Уверяю вас, - совсем нет...