Как важно быть серьезным

Уайльд Оскар

Алджернон. Уплатить по счету? Каким образом, хотел бы я знать? Вам же не могло прийти в голову, что у меня есть деньги? Было бы наивно так думать. У настоящего джентльмена никогда не бывает денег.

Грибзби. Мой опыт подсказывает, что в таких случаях обычно платят родственники.

Алджернон. Видимо, Джек, придется тебе взять оплату счетов на себя.

Джек. Будьте любезны, мистер Грибзби, позвольте взглянуть на статьи расходов… (Перелистывает пухлую подшивку счетов.) 762 фунта 14 шиллингов 2 пенса с октября прошлого

года… Должен сказать, что мне еще не приходилось сталкиваться с таким безрассудным транжирством. (Протягивает подшивку доктору Чезьюблу.)

Мисс Призм. 762 фунта на одни только трапезы! Молодой человек, который ест так много и часто, безнадежно потерян для общества.

Чезьюбл. Как же далеко мы ушли от скромного образа жизни и возвышенного образа мыслей таких замечательных людей прошлого, как, скажем, мой любимый поэт Вордсворт! [21]

Джек. Скажите, доктор Чезьюбл, считаете ли вы, что существуют какие-либо причины, в силу которых я обязан оплатить этот чудовищный счет моего брата?

21

Уильям Вордсворт (1770—1850) — английский поэт-романтик, представитель так называемой «озерной школы»; приблизил поэтический язык к разговорной речи.

Чезьюбл. Со всей убежденностью могу сказать, что я так не думаю. Тем самым вы только поощрили бы его к еще большей расточительности.

Мисс Призм. Что посеешь, то и пожнешь. Тюремное заключение пойдет ему только на пользу. Жаль, правда, что всего лишь на двадцать дней.

Джек. Я с вами совершенно согласен.

Алджернон. Ну, дорогой мой, это уж слишком! Ты же прекрасно знаешь, что счет этот на самом деле твой.

Джек. Мой?

Алджернон. Ну да. И ты это знаешь не хуже меня.

Чезьюбл. Мистер Уординг, если это шутка, она не слишком удачна.

Мисс Призм. Это вопиющая наглость. Ничего другого от него и нельзя было ожидать.

Сесили. Во всяком случае это явная неблагодарность. Я тоже этого не ожидала.

Джек. Не обращайте внимания на то, что он говорит. Он всегда себя так ведет… Ты хочешь сказать, что тебя звать не Эрнест Уординг и что ты не проживаешь в квартире Б-4 в Олбани? В таком случае почему бы тебе не сказать, что ты вообще не мой брат?

Алджернон. Ну, это ты уж чересчур. Разумеется, я твой брат. Именно потому ты и должен заплатить за меня.

Джек. Скажу тебе прямо: этого ты от меня не дождешься. Доктор Чезьюбл, достойнейший пастор этого прихода, и мисс Призм, на чье удивительное здравомыслие я привык полагаться, оба придерживаются мнения, что немного посидеть за решеткой тебе очень не помешает. И я с ними совершенно согласен.

Грибзби (вытаскивает часы). Сожалею, что вынужден прервать вашу приятную семейную беседу, но время, увы, не терпит. Мы должны быть в Холлоуэе [22]

не позднее чем в четыре часа — иначе туда нас не впустят. Правила там очень строгие.

22

Холлоуэй — тюрьма на окраине Лондона; одна из самых больших в Англии.

Алджернон. Вы сказали, в Холлоуэе?

Грибзби. Ну да, именно там держат заключенных за преступления такого рода.

Алджернон. Но не буду же я сидеть в тюрьме на окраине города за то, что обедал в центре?!

Грибзби. Счета — за ужины, а не за обеды.

Алджернон. Какая разница? Важно другое — я не собираюсь сидеть на каких-то задворках города.

Грибзби. Да, согласен, окрестности там заселены средними классами, зато сама тюрьма фешенебельна и хорошо проветривается. Вам будет предоставлена возможность в определенные часы дня делать моцион и разминку, а при наличии медицинской справки, получить которую не составит большого труда, время для прогулок вам будет увеличено.

Алджернон. Моцион! Разминка! Какой ужас! Джентльмены никогда не разминаются. Вы, кажется, не совсем представляете, что такое джентльмен.

Грибзби. Я их столько навидался, что, боюсь, и в самом деле не представляю. Среди них попадаются любопытнейшие образчики. Думаю, это результат искусственного отбора. А теперь, сэр, если это вас не слишком затруднит, будьте любезны пройти со мной.

Алджернон (умоляюще). Джек!

Мисс Призм. Прошу вас, мистер Уординг, сохраняйте твердость и не дайте себя уговорить.

Чезьюбл. Да, это тот случай, когда любое проявление слабости было бы неуместным. Это был бы своего рода самообман.

Джек. Я остаюсь совершенно твердым и не поддамся слабости и самообману.

Сесили. Дядя Джек! Я знаю, что у вас есть небольшая сумма моих собственных денег. Прошу вас, позвольте мне заплатить по этому счету. Мне не хотелось бы, чтобы ваш родной брат оказался в тюрьме.

Джек. Нет, нет, Сесили, я не позволю тебе платить. Это было бы чересчур.

Сесили. Тогда заплатите вы. Мне кажется, вы будете ужасно раскаиваться, если допустите, чтобы вашего единственного брата упрятали за решетку. Хотя, конечно, я в нем полностью разочаровалась.

Джек. Ты ведь никогда больше с ним не заговоришь, не правда ли, Сесили?

Сесили. Ни за что на свете!.. Если, конечно, он первым не заговорит со мной. В этом случае было бы грубо не ответить ему.

Джек. Что ж, я позабочусь о том, чтобы он никогда не заговорил с тобой. Равным образом как и с другими обитателями этого дома. Мистер Грибзби…

Грибзби. Да, сэр.

Джек. Я уплачу по этому счету. Это будет последний счет, который я стану оплачивать за него. Какая, вы говорите, сумма?

Грибзби. 762 фунта 14 шиллингов 2 пенса. Ах, да! Еще 5 шиллингов 9 пенсов за кеб, нанятый специально для удобства клиента.