Как вольный ветер
Шрифт:
Правда, маленькой Вальде, которая большую часть времени проводила в классной, не дозволялось видеться с гостями — за исключением единственного часа в день, того самого, когда ровно в пять она спускалась в салон матери.
Прежде, живя в Лондоне, они с мамой в это время дня пили вместе чай на английский манер. Однако во Франции все было иначе. Дамы непринужденно рассаживались в кружок — либо с вышиванием, либо просто посплетничать. Едва удостоив девочку снисходительным приветствием, они возвращались к прерванной беседе, полной пикантных подробностей. А Вальда между тем жадно глотала и откладывала в памяти долетавшие до ее слуха разнообразные
— У маркизы Н. новый возлюбленный. Обворожителен и необычайно хорош собой. Зато госпожа Бойе вне себя, да и неудивительно: пока им не заинтересовалась маркиза, он всецело принадлежал ей…
— Слышали новость? Граф де Ружман вчера вечером вернулся домой в неурочный час и был взбешен, застав свою жену наедине с Пьером. Трудно представить себе графа в роли ревнивого супруга, но, вероятно, теперь он поймет, каково приходится другим мужчинам, когда обидчиком бывает он сам!..
— На прошлой неделе я видела Жака. Можете себе представить: он был в обществе той очаровашки из Фоли-Бержер! Говорят, он снял ей шикарные апартаменты на рю Сент-Оноре, купил роскошный экипаж и пару великолепных лошадей, так что теперь весь Париж лопается от зависти. Что ж, с его доходами он может себе такое позволить…
Поначалу подобные истории казались Вальде малозначительными, однако постепенно, точно фрагменты головоломки, они начали складываться в живую и яркую картину царящих в светском обществе нравов. Этому способствовали и любовные романы, которые довелось прочесть юной девушке. Она обнаружила их в гостиной отчима и без спроса отнесла в свою спальню. Что и говорить, ни мать, ни гувернантка не одобрили бы подобного чтения. Но они пребывали в неведении — Вальда читала по ночам, когда огни в доме были погашены и предполагалось, что барышня спит крепким сном.
Как и в подслушанных сплетнях, не все в этих книгах было ей понятно, но зато в них царила любовь!
С упоением читала юная мечтательница о глубоких и волнующих чувствах. А когда Вальда подросла и ей настала пора вступить в большой свет, она твердо решила, что подарит руку и сердце только тому, в ком найдет истинную любовь. Мать и отчим всегда были счастливы вместе, и Вальде казалось, что иначе и быть не должно. Она сама была горячо привязана к приемному отцу и помыслить себе не могла, что в один прекрасный день он решит самолично распорядиться ее судьбой. Неужели он станет действовать по принятым здесь правилам? Заботиться только о выгоде, которую стороны могут извлечь из брачного союза?
Увы, получалось, что так.
Судя по размерам наследства, размышляла Вальда, отчим, вероятно, будет искать жениха среди знатных маркизов или родовитых дворян, вроде провансальских графов Ле Бо, чье происхождение уходило в глубь веков славной французской истории.
Фамилия Ле Бо издавна будоражила ее пылкое воображение. С восхищением и сладким трепетом слушала она об именитых и могущественных рыцарях, которые, не щадя себя, бились с сарацинами, а позже сделались поэтами и трубадурами. Они роднились с могущественными королевскими домами Прованса, Барселоны, Польши, Савойи и Англии, происхождение же свое вели от самого Бальтасара, знаменитого царя Древнего Востока. Род графов Ле Бо считался одним из самых сильных и знатных в Европе. Седые развалины их замков были раскиданы по всему Провансу, и всякий раз, как предоставлялась возможность, Вальда стремилась полюбоваться этими романтическими руинами. Ей казалось, что там, среди остатков древних фортов и крепостей, еще бродят духи их отважных властелинов — людей, бесстрашных в бою и неукротимых в любви.
Перед мысленным взором юной мечтательницы проплывали рыцари на боевых конях, закованные в серебряную броню, в сверкающих шлемах с плюмажами, над чьими головами развевались остроконечные знамена с древним гербом.
Но особую славу Ле Бо снискали как искусные певцы и поэты, воспевавшие любовь к Прекрасной Даме. Это от них, от провансальских трубадуров, родилась и завоевала сердца людей любовная лирика. В ней Вальда находила все то, что влекло ее, — высокую поэзию и накал чувств. Пожалуй, сам дух Прованса больше, чем что бы то ни было, убеждал ее, что она не должна выходить замуж иначе, как по любви.
— Любовь! Красота! Поэзия! — музыкой звенело в ее душе.
Но можно ли ожидать высоких чувств от человека, которого привлечет лишь ее богатство, а в нем самом привлекательным может оказаться только его титул?
Девушка в задумчивости подошла к окну, устремила взор на раскинувшийся вокруг необъятный простор. Прованс в начале лета бывает красив как никогда. От самых стен графского замка, что располагался на полпути между Арлем и Ле-Бо, расстилалась всхолмленная зеленая равнина, усеянная тут и там темными иглами кипарисов, усыпанная алыми заплатами маковых полян. Вдали темно-голубая линия горизонта окаймляла золотое, залитое щедрым южным солнцем небо.
— Неужели же, Вальда, — прервал ее размышления отчим, — ты не доверишь мне поступить так, как я считаю наилучшим для твоего блага? — Он говорил с ней так, будто уговаривал заупрямившегося ребенка.
Прежде чем жениться на матери Вальды, граф де Марлимон был известен своими многочисленными любовными победами. Однако ни одна из его сердечных привязанностей не длилась долго, покуда он, приехав в Англию, не влюбился без памяти во вдову сэра Эдварда Берка. С той самой минуты, как их представили друг другу на званом обеде, граф, казалось, напрочь позабыл о том, что в мире существуют другие женщины.
Леди Берк и впрямь была очень хороша собой, однако ее красота была совершенно иной, чем красота ее дочери. Белокожая, с нежным розовым румянцем, классическими чертами лица и золотыми локонами, она напоминала статуэтку дрезденского фарфора. А перед ее мягким, ласковым обаянием не мог устоять никто.
Дочь леди Берк унаследовала от своего отца волосы огненного цвета и столь же огненный темперамент. Сэр Эдвард Берк и в прочих отношениях был личностью исключительной и во многом противоречивой. Это его горячий нрав говорил в Вальде, когда она твердо заявила отчиму:
— Воля ваша, отец, но я не позволю, чтобы меня выдавали кому-то, точно товар в магазине.
— Собираешься остаться старой девой? — жестко спросил тот.
— О, нет, конечно, — живо откликнулась она. — Я собираюсь замуж, но сперва мне хотелось бы немного пожить для себя.
— Опасная философия для молодой девушки, — еще более сурово произнес граф.
Падчерица внимательно посмотрела на него и рассмеялась.
— Понимаю, что вас беспокоит, отец. Вы с мамой, вероятно, боитесь за свою маленькую, глупую курочку, которая может попасть в беду, как младшая де Вилье, что убежала с женатым человеком, или как Ортанс де Пуанье, открывшая на Монмартре художественную студию. Но обещаю вам, что не стану делать ничего подобного!