Как возникло человечество
Шрифт:
Очень своеобразным был женский праздник „Розгри" в Литинском уезде Подольской губернии. Группа замужних женшин собиралась в деревенском кабаке. Они пели срамные песни, рассказывали сальные анекдоты, отпускали бесстыдные шутки. Это вытекало из основного требования праздника — „в этот день женщинам все позволяется". Мужчины не смели показаться в кабаке, но женщины их ждали, ибо без их появления праздник считался не достигшим цели. Когда в конце концов находился смельчак, женщины приставали к нему с непростойными шутками, тормошили его, рвали на нем одежду, стремясь раздеть его догола. В конце концов мужчина платил выкуп, получал обратно платье и возможность уйти. Женщины после этого высыпали на улицу и учиняли безобразие (М.С. Местный народный праздник, называемый „Розгри" //Подольские епархиальные ведомости. 1884. № 23, с.467–469; Венгре-женовский С. Языческий обычай в Брацлавщине "Гоныты шуляка" (Этногр. этюд) //Киевская старина. 1895. Т.50. № 9, с.295–296).
И вот самое последнее сообщение. Международная команда ученых в прибрежной части Кении изучала приматов. Через какое-то время на их лагерь напала толпа из 300 нагих туземок. Ученые бежали, а женщины начали громить их жилища и крушить научное оборудование. Гнев местных жителей был вызван планами превращения части их территории в национальный парк, где было бы обеспечено безопасное существование редких красных обезьян. „Необычайный же способ демонстрации своего протеста, — говорится в газетной заметке, — связан с тем, что во многих кенийских племенах публичное обнажение женщины считается проклятием для тех, кто за этим наблюдает" (Апостолова А. Стриптиз — это проклятие по-кенийски: По материалам AFP //Сегодня: 200*1. 8 февр.). Все сказанное не вызывает сомнения в том, что продиктованное отнюдь не традиционными причинами движение протеста приняло в данном случае привычную традиционную форму оргиастического нападения женщин.
23 (К с. 609, абзацу 2)
Бытование обычая опахивания было зафиксировано этнографами в Воронежской, Орловской, Курской, Тульской, Калужской, Рязанской, Смоленской, Московской, Тамбовской, Пензенской, Самарской, Нижегородской, Саратовской,
Казанской, Санкт-Петербургской, Олонецкой, Псковской, Тверской, Ярославской, Костромской, Вятской губерниях. Существовало опахивание также в Белоруссии и на Украине. (Зеленин Д.К. Указ. соч. Вып.1. СПБ., 1914, с.544; Вып.2. Пг„1915, с.577, 586, 589, 591, 603, 606, 607, 657, 722, 726, 747, 752, 755, 759, 777, 778, 795–797, 818, 829, 834, 902, 924, 957,958, 960, 975, 978, 979, 987; Вып. З, с.1161, 1181, 1243, 1273, 1274; Мансуров А.А. Описание рукописей этнологического архива Общества исследователей Рязанского края. Вып.2. Рязань, 1929, с. 162; Вып. З, с.24, 3, 39; Малы-хин П. Быт крестьян Воронежской губернии Нижнедевицко-го уезда //Этнограф, сб. (далее — ЭС). Вып.1. СПб., 1853, с.217–218; Троицкий П. Село Липицы и его окрестности, Тульской губернии Каширского уезда //ЭС. Вып.2. СПб., 1854, с.92; Городцов В.А., Броневский Г.П. Смесь. Этногр. заметки //ЭО. 1887, № 3; Бондаренко В. Поверья крестьян Тамбовской губернии /УЖС. 1890, Вып.1; Обзор газет //ЭО. 1990. № 2, с.224–225; Ушаков Д.Н. Материалы по народным верованиям великорусов //ЭО. 1896. № 2–3, с. 174–176; К вопросу об опахивании //ЭО. 1910. № 3–4, с. 177–178; Максимов А. Участие широких слоев населения в краеведческой работе //Краеведение. 1925. № 1–2, с.9; Логинов К.К. Указ. раб., с.34; Журавлев А.Ф. Домашний скот в поверьях и магии восточных славян. М., 1994, с.9, 113, 148–215; Дынин В.И. Когда расцветает папоротник. Воронеж, 1999, с.76–82).
В некоторых местностях обычай требовал от участниц опахивания убийства любого встреченного мужчины. „Полудикая толпа баб, с визгом и писком бросается на встретившегося и разрывает его в клочки, если последнему не удается убежать" (Городцов В.А., Броневский Г.П. Указ. раб., с.187).
В подавляющем большинстве случаев в опахивании могли участвовать лишь девушки, причем такие, в невинности которых не существовало сомнений, и вдовы, причем только добродетельного поведения, а также старухи. Иначе говоря, только такие особы женского пола, которые либо совсем не вступали в половые отношения, либо не поддерживали их в течение предшествующего обряду периода времени, причем длительного. И это тоже роднит опахивание с оргиастическими нападениями женщин. В некоторых случаях опахивание не было связано с угрозой эпидемии или эпизоотии. Оно регулярно осуществлялось в определенные периоды времени.
В некоторых местностях России были зафиксированы нападения женщин на мужчин, которые были связаны не с опахиванием, а с теми или иными народными праздниками. Так, в Данковском уезде Рязанской губернии во время „русальной недели" молодые женщины и девушки в одних сорочках уходили в поле, где пели плясовые песни и водили хороводы, а затем, возвращаясь в деревню, нападали на встречных мужчин и стегали их плетьми (Зеленин Д.К. Избранные труды. Очерки русской мифологии: Умершие неестественной смертью и русалки. М., 1995, с.252).
24 (Кс.610, абзацу 1) Бытование женских праздников, справлявшихся втайне от мужчин, различного рода обрядов и их пережитков было отмечено также у алеутов, туземцев Новой Ирландии, нури-станцев (кафиров) Гиндукуша, в Бирме, Нигерии (Риттер К. Землевладение Азии, Кабулистана и Кафиристана. СПб., 1867, с.611–612; Dall W.H. Alaska and its Resource. Boston, 1870, p.389; Forde D. Yako Studies. London, 1964, p. 161, 237; Powdermaker G. Life in Lesu. London, 1933, p.304–305; Leach E.R. Political Systems of Highland Burma. London, 1964, p.134; Talbot D.A. Women's Mysteries of a Primitive People. The Ibibios of Southern Nigeria. London, 1968).
25 (Kc. 611, абзацу 1) Рассказ Плутарха о разрывании женщинами плюща, считавшегося мужским растением и воплощением Вакха см.: Плутарх. Римские вопросы //Плутарх. Застольные беседы. Л., 1990, с.221–222.
26 (К с. 614, абзацу 2) В связи с этим можно вспомнить также библейское сказание о грехопадении Адама и Евы, за которое расплатилось все человечество. В своей исходной форме первородный грех состоял в совершении первыми людьми первого полового акта, инициированного Евой. У некоторых народов убеждение в опасности первого акта трансформировалось в веру в опасность сочетания с женщиной вообще, а затем и просто в опасность, исходящую от женщин. Подобного рода страхи в совершенно отчетливой форме были зафиксированы у меланезийцев о. Вогео, гахуку и мае энга гор Новой Гвинеи, юроков Калифорнии, леле, нупе и ашанти Африки, в более слабой — у многих других народов (См.: Дуглас М. Чистота и опасность. М., 2000, с.216–228; Рид К. Горная долина. М., 1970, с. 187; Ember C.R. Men's Fear of Sex with Women //Sex Roles. 1978. Vol.4. № 5; Hogbin H.I. Natives Customs of Wogeo //Oceania. 1935. Vol 5. № 3, p.339; Linden-baum S. Sorcerers, Ghost, and Polluting Women // Ethnology. 1972. Vol.11. № 2; Meggitt M.J. Male-Female Relationships in the Highlands of Australian New Guinea //AA. 1964. Vol. 66. № 4. Pt.6; Whiting B.B. Sex Identity Conflict and Physical Violence //AA. 1965. Vol.67. № 6. Pt.2). В греческом мифе о Пандоре женщина выступает как источник всех человеческих бед, Вера в то, что женщины лишают силы мужчин и предают их, нашла свое выражение в библейском рассказе о Самсоне и Далиле (Далиде) и в сходных с ним кельтских, славянских и индийских сказаниях (см. Фрезер Дж. Дж. Фольклор в Ветхом завете. М., 1985, с. 298–311).
27 (К с. 619, абзацу 3) Любовные экспедиции девушек и юношей существовали у чимбу, дене, сиане, камано, форе, узуруфа, джате Новой Гвинеи (Berndt R.M. Excess and Restraint. Chicago, 1962, p. 118–119; Brown P. and Brookfield H.C. Chimbu Land and Society //Oceania. 1959. Vol. 39. № 1, p.51–53; Read K.E. Cultures of Central Highlands, New Guinea //Southwestern Journal of Anthropology. 1954. Vol.10. № 1, p.31; Salisbury R.F. From Stone to Steel. Melbourne, 1962, p.33–36). У папуасов бена-бена любовные экспедиции одновременно и юношей и девушек одной общины в другую общину происходили обычно раз в месяц (Langness L.L. Marriage in Bena Bena //Pigs, Pearlshells and Women. Englewood Cliffs, 1969, p.42–43). Явственные пережитки подобного рода экспедиций обаруживаются у русских крестьян XIX в. (См. Семенов Ю.И. Пережитки первобытных форм отношений полов в обычаях русских крестьян XIX — начала XX в. //ЭО. 1996. № 1, с. 45).
Единственная ассоциация, существующая у всех видов обезьян, — это группа, состоящая из самки и детенышей. Жизнь такой группы обусловлена особенностями биологии обезьян, делающей абсолютно необходимой заботу матери о детеныше в течение определенного периода. У некоторых обезьян, в частности у орангутанов, материнско-детская группа — единственное стабильное объединение. Взрослые самцы обычно ведут одиночный образ жизни.
У большинства обезьян материнско-детская единица существует не самостоятельно, а входит в состав более крупной группировки. У гиббонов существуют группы, состоящие из взрослого самца, самки и детенышей. Такие группы обычно именуют семьями или семейными группами. Встречаются одиночные самцы и самки, но это состояние всегда временное.
У части обезьян взрослый самец связан не с одной, а с несколькими самками и их детенышами. Такую группу обычно именуют гаремом, гаремной семьей или гаремной группой. У некоторых видов обезьян гаремные группы — вполне самостоятельные единицы. За пределами гаремных групп находятся самцы-холостяки, которые живут либо в одиночестве, либо группами. У других видов обезьян гаремные группы входят в состав более широкого объединения (его обычно называют стадом), включавшего в себя также и самцов-холостяков.