Как возвращаются ангелы
Шрифт:
— А ты менталией пользоваться можешь? Не потерял к ней способность?
— Я не знаю. Здесь меня никто не слышит. Я тоже никого не слышу, в ваших ментальных потоках невозможно разобрать отдельные слова, всё сливается в однородный шум, очень громкий. Слишком громкий.
— Как же ты тогда языку выучился? — не поверил Олег.
— Это за счёт другой способности. Она осталась без изменений. А вот говорить на менталице я больше не могу. И, кажется, понимаю, почему так получилось. Хотя ваш мир ничем особенным от нашего не отличается, зато ваше ментальное поле… Оно совершенно не похоже на менталку жителей нашего мира. Не совпадают ни частоты, ни длины. К тому же эти ваши эмоции… Они слишком сильные.
Олег заморгал оторопело. Посмотрел на раймега.
— Лий, — проговорил он медленно, не зная как сформулировать мысль, — я… Я часто причинял тебе боль?
Раймег отрицательно качнул головой. Посмотрел на Олега и очень осторожно, едва прикасаясь, погладил его руки.
— Ты был очень деликатен. Даже когда на прогулку меня выводил, то старался выбирать самые уединённые места. Как будто догадывался… Если бы не ты, мне не прожить здесь и часа. Я так благодарен тебе… — Лий прижался к ногам Олега, спрятал лицо у него в ладонях.
— Не надо, — попросил Олег. — Разве ты на моём месте поступил бы иначе?
Лий прижался к нему ещё теснее.
— Если ваше правительство… Или ещё кто-нибудь… Если чужие захотят отобрать меня, то умоляю, не отдавай! Убей меня, хорошо? Ты ведь теперь знаешь, как это сделать. Я не хочу ни к кому другому, не могу. Ты ведь убьёшь меня, правда? — Лий с надеждой и мольбой посмотрел на Олега. — Пообещай, что не отдашь чужим, что убьёшь меня сам!
— Я помогу тебе вернуться домой.
— Это невозможно! — Лий вскочил на ноги. — Мне никогда не вернуться домой.
И закашлялся, стал тереть горло.
— Всё, — отрезал Олег. — Хватит на сегодня разговоров. Завтра обсудим почему невозможно, как невозможно и зачем невозможно. А сейчас я тебе горячего молока с маслом и мёдом сделаю.
Лий кивнул. Эта смесь оказалась его самым любимым напитком.
— Странный вы народ, человеки, — сказал Лий под вечер.
— Почему? — заинтересовался Олег.
— С такой мощностью эмоционального поля вы не должны замечать его мелкие колебания. Это был бы такой же абсурд, как попытка использовать отбойный молоток в качестве швейной иголки. Однако в своих книгах и фильмах вы создаёте столь тонкий рисунок чувств… Замечаете их малейшие оттенки… Я даже не уверен, что сам способен на такую детальность восприятия.
Олег усмехнулся.
— Если ты понимаешь человеческие книги и фильмы, значит наши эмоциональные поля не так уж и сильно различаются. К тому же не стоит судить обо всей земной литературе и кинематографии по единичным экземплярам. Фильм, который ты только что посмотрел, и стихи, которые читал днём, — это гениальные произведения, то, что однозначно признаётся лучшим в нашей культуре. Однако китча и графомании среди земных книг и фильмов несравненно больше.
Лий мягко рассмеялся.
— Это я уже понял. Но если бы ты приехал к нам, то какие бы книги стал читать в первую очередь —
Олег посмотрел на него с интересом:
— Ты очень хорошо разбираешься в земной жизни. Даже фильм понял, хотя там немало специфических деталей.
— Откуда тебе знать, что для раймега выглядит специфичным, а что нет? Наши миры во многом похожи. Ведь я уже это говорил! А ты не поверил.
— Ангел, я же твоего мира не видел. Так что слова о похожести двух цивилизаций звучат для меня бессмыслицей.
Лий озадаченно нахмурился:
— Почему ты называешь меня ангелом? Я никак не могу понять, кто это. Информация о них такая противоречивая.
Олег вздохнул:
— Я, пожалуй, вразумительных объяснений дать не смогу, так что лучше сам прочти.
Он достал энциклопедию, показал нужную статью. Лий внимательно прочёл о прямом и переносных значениях слова, сосредоточенно рассмотрел иллюстрации, пробежал взглядом дополнительные статьи, на которые ссылалась заметка об ангелах.
Немного подумал и решительно потребовал:
— Никогда больше не называй меня ангелом! Или я подумаю, что ты хочешь меня оскорбить.
— Что?! — растерянно уставился на него Олег. — Но… Почему?!
— А ты сам посмотри! — брезгливо ткнул пальцем в иллюстрацию Лий. — Мало того, что на всех картинках у них рожи дебильнутые, так ангелы ещё и работают исключительно «шестёрками». Типа «подай-принеси-пошёл вон, холоп!».
Олег замер оторопело. Донельзя удивила не только виртуозность, с которой крылатик владел русским языком, но и отношение раймега к ангелам.
— Так значит ты не… — Олег не договорил.
Лий страдальчески закатил глаза.
— Ну сколько можно тебе повторять? Наш мир — точно такой же обычный людской мир, как и ваш, без всяких там мистических прибамбасов. И раймеги точно такие же люди, как и человеки. Ты что, сам этого не видишь?!
Олег одурело помотал головой.
— Но как же ты тогда здесь оказался, если никакой связи между нашими мирами нет?
Лий мгновенно погрустнел.
— Не знаю, — сказал он тихо. — Я открыл телепорт к дому одного из моих приятелей, он теперь живёт в другом городе. Но межпространственный пульсар… — Лий прикусил губу, помолчал. — Понимаешь, такое очень часто бывает, когда пульсар попадает в телепортный канал, и тогда пассажира выбрасывает в чужую планетеллу. На этот случай разработано множество страховок, аварийных маячков и всего другого прочего. Даже если ты попадешь во враждебную планетеллу, с которой ни у кого нет дипломатических отношений, то всё равно остаётся надежда вернуться домой. Но когда я попал сюда… Сразу же стало понятно, что это не другая планетелла, пусть даже и закрытая. Это другой мир. Здесь всё иное — вибрации, ноосфера, люди… Дело не в том, что у вас нет крыльев, в планетеллах живёт множество людей, которые на раймегов похожи ещё меньше вашего. У вас аура другая! В планетеллах такой не бывает! И астрал у вашего мира другой. Всё другое… Мои маячки сразу сгорели… Страховки исчезли… Я никогда не вернусь домой.
Олег отрицательно качнул головой.
— Лий, если ты смог попасть сюда, значит, сможешь и вернуться отсюда. Такие путешествия односторонними не бывают.
Раймег горько рассмеялся, посмотрел на человека, как на маленького ребёнка.
— Это невозможно.
— Лий, о чём бы ни шла речь, а возможность невозможности всегда абсурдна. Если ответ на вопрос о решении проблемы звучит как категоричное «Нет!», то это всего лишь означает, что вопрос сформулирован неправильно. А решение у проблемы есть всегда.