Как я босса похитила
Шрифт:
Воронцов снова посмотрел на качели. Девочка хохотала, пока отец строил ей рожицы.
Еще может статься, что Даня, когда вырастет, не захочет иметь с ним ничего общего. И тогда продать клуб сейчас, чтобы уделить сыну больше времени, решение более чем верное.
Снова зазвонил телефон. Опять Филимон, наверное, будет уговаривать. Его понять тоже можно, салон красоты для мужика это как-то несерьезно.
Воронцов, не глядя, потянулся к трубке.
— Алексей Сергеевич, тут это… — сказал Вова.
В трубке хлестала вода,
— Да можешь ты или нет говорить нормально, Вова?
— Да тут это… Клуб горит, в общем.
Столб черного дыма над крышами домов Оля увидела издали. Во рту появился привкус пепла. Оля и не знала, что умеет так быстро бегать на каблуках.
Воронцова она услышала, еще будучи за поворотом, и только тогда замедлила шаг. Его голос гремел весенней грозой, и с каждым словом на душе становилось все легче.
— Да его давно уволить надо было! Он же бухой стоял возле гриля!
Горло саднило, в боку кололо, сердце, казалось, вот-вот проломит грудную клетку, но, когда Оля привалилась к углу дома, она улыбалась.
Сейчас только отдышится и уйдет. Обязательно уйдет. Воронцов жив и невредим, да и все работники, Оля быстренько пересчитала их по головам. Чумазые, конечно, но живые.
Возле пожарной машины стоял без дела пожарный. И слава богу, что так.
— Сильно горело? — спросила его Оля.
Пожарный отмахнулся.
— Да огня и не было. Датчики на дым сработали, но вертушками им там все равно залило все. Убирать будут долго.
Оля в сердцах застонала. Сделали, блин, ремонт!
— Да чего уж, начальник! — донеслось невнятное, лихое и, конечно, пьяное. — Главное ведь живы все!
А вот и виновник.
Оля хорошо помнила, как сама Женю штрафовала, орала, ругалась с ним, пока не поняла, что действовать надо иначе. Жене шел четвертый десяток, и бесполезно было надеяться, что восемнадцатилетняя пигалица каким-то чудом его вмиг перевоспитает.
Авансы Женя требовал часто, потому что распоряжаться деньгами не умел. К его чести, пустых обещаний завязать с выпивкой не давал. Хорошо знал, что все равно слова не сдержит. И все же, кнутом и пряником, Оля все-таки приучила ненадежного повара к особому графику авансов, благодаря которому и работа не страдала, и повар на работе появлялся трезвым. Не совсем как стеклышко, но совсем без алкоголя Женя, наверное, уже и не выжил бы.
А вот Воронцов Женю знал плохо и не мог знать, что авансы на рабочем месте выдавать чревато. Оля вспомнила оторванное изголовье кровати, и поняла, что сейчас от виновника мокрого места не останется, если она не вмешается.
Женя тоже свои шансы оценивал трезво, несмотря на то, что выданный ему аванс, наверняка, был употреблен до дна и без закуски, приступом геройства Женя не страдал. В запачканном сажей фартуке опасливо попятился, когда Воронцов медленно двинулся на него, сжимая кулаки.
На выручку пришел отработанный
— А НУ ВСЕМ СТОЯТЬ!
Половина коллектива аж пригнулась.
Впечатлительная Яна трижды перекрестилась. Вовчик сглотнул. Женя просто замер, схватившись для устойчивости за стену.
Воронцов сжал кулаки так, что побелели костяшки.
Секунда, две, и морок спал.
— Ольга Константиновна! Как мы рады! Ольга Константиновна!
Они хлынули к ней, как дети в детском саду льнут к родителям. Окружили, глядя преданными глазами, в которых читалось, как в том нецензурном анекдоте про цирк и обезьяну: «Вы бы знали, как тут нас … бьют».
Оля запоздало поняла, что не стоило вот так, при новом боссе, демонстрировать, насколько коллектив любит ее, тогда как его — нет.
Воронцов прочистил горло. Оля встретилась с его тяжелым и в то же время удивленным взглядом.
Нужно было срочно показать, что именно он здесь все еще главный, а не она. Неправильно, когда коллектив ни во что не ставит босса. Оля хорошо почувствовала это на себе, когда в восемнадцать лет вдруг оказалась у руля.
Она тоже откашлялась, и тихим, совсем не похожим голосом сказала:
— Здравствуйте, Алексей Сергеевич.
— Тоже пришли получить расчет, Ольга Константиновна? — встряла Яна.
— Можно сказать и так. — Под взглядом Воронцова она совершенно терялась. — Ладно, я рада, что никто не пострадал. И… наверное, пойду.
Оля попятилась, но Воронцов в два шага настиг ее и успел подхватить за локоть. Дома ей приходилось задирать голову, чтобы взглянуть в лицо Воронцову, но сейчас из-за каблуков они были почти на равных.
— Возвращайтесь в клуб, — бросил он, и коллектив тут же словно ветром сдуло.
Его хватка стала еще чувствительней. Наверняка, останутся синяки. А ведь с ее бедер только-только сошли следы после той ночи.
Несмотря на то, что его одежда насквозь пропахла дымом, вблизи Оля все равно чувствовала его собственный, терпкий запах его кожи. Нужно всего-то склонить голову, чуть подавшись вперед, и можно провести губами по обнаженной шее, едва касаясь щекой ворота рубашки, и даже лизнуть кончиком языка, или прикусить зубами. Нетрудно себе представить, какой будет шок у работников и у самого Воронцова, когда она при всех станет изображать вампира.
Но Воронцов уже процедил сквозь зубы, возвращая ее с небес на землю:
— Не пора ли нам объясниться, дорогая Агафья?
Глава 19. Авансы — зло
— Всегда мечтала быть Агафьей, — не дрогнув, ответила Оля.
— Да неужели?
— Они сейчас все на нас смотрят, — процедила Оля. — Отойди на приличное расстояние.
Он не отошел ни на шаг, так и стоял, держа за локоть, как будто боялся, что только отпустит, как она снова сбежит.