Как я был вундеркиндом
Шрифт:
Выслушав мою тираду, А-квадрат рассмеялся мне прямо в лицо:
— И не подумаю.
— Но я же у вас ничего не делаю, — растерялся я. — Книжки только листаю.
— А тебе что… не нравится?
— Книжки я могу и дома листать.
— А у тебя дома есть такие книжки? — А-квадрат хитро сощурился.
У меня дома таких книжек не было, потому я их с удовольствием и просматривал.
— Во-первых, — не сдавался я, — я их уже все перелистал…
А-квадрат меня перебил:
— …и тем самым основательно расширил
— А во-вторых, — упорствовал я, — я скажу бабушке, что вы обманщик. Вы обманывали её всё время и ни за что ни про что получали деньги…
А-квадрат уже не улыбался. Поглаживая бородку, он с любопытством глядел на меня. Наверное, не ждал от меня такого выпада.
— Хорошо, я обманщик, — вдруг согласился А-квадрат. — А ты разве не обманывал свою бабушку? Говорил ей, что занимаешься математикой, а сам, оказывается, листал книжки…
Мне нечего было ему возразить.
— Так что мы с тобой одного поля ягодки, — снова заулыбался А-квадрат, — и не в наших интересах изменять статус-кво? То есть, всё должно остаться по-прежнему.
Я никак не ожидал, что кандидат будет так защищаться. Я думал, что стоит мне заикнуться, как он сразу со мной согласится.
— Тебе что, плохо у меня?
А-квадрат снял очки и стал их протирать. Без очков вид у учителя был растерянный и грустный. Словно рыцарь поднял забрало и оказалось, что под железом симпатичное человеческое лицо.
А-квадрат снова нацепил очки, поднялся и заходил по комнате.
— Я мечтал бы о такой жизни, как у тебя. Пару часов в день ты читаешь книжки, какие нигде не достанешь. Скажу тебе по секрету, что, кроме меня, ты единственный читатель моей библиотеки… Попутно, между прочим, ты набираешься знаний по математике и физике. Кое-что осело в твоей голове?
— Угу, — промычал я.
— И потом ты мне очень помогаешь. — А-квадрат остановился напротив меня. — За это я тебе весьма благодарен. И ещё… мне просто хорошо, когда ты приходишь…
А-квадрат взлохматил мне волосы. Я поднял голову и уставился на него во все глаза. Никогда я не слыхал от него таких речей.
А учитель, видно, спохватился и тут же перевёл разговор на другое. Показав на стену, сплошь завешанную чеканкой, он спросил:
— Как тебе мои новые творения?
— Здорово!
Я не мог сдержать восхищения. Чеканку он сделал замечательную. Ну точно такую в магазинах продают.
— Хочешь научу? — предложил А-квадрат.
— Хочу, — тут же согласился я. — А у меня получится?
— Получится, — рассеял мои сомнения А-квадрат. — Приходи завтра. Придёшь?
— Приду, — пообещал я. — А куда вы деваете старые творения?
А-квадрат расхохотался:
— Дарю друзьям. У меня много друзей.
— Я знаю, — сказал я. — Вы их продаёте…
— Продаю, — не возражал А-квадрат. — Если людям нравится, почему бы не продать? А ты меня осуждаешь?
— А вот эту почему не продаёте?
Я показал на чеканку, которая висела в стороне от других, прямо над изголовьем. На ней был изображён лохматый весёлый — рот до ушей, хоть завязочки пришей — мальчишка, босоногий, в засученных штанинах. Из-за плеча мальчишки вылетала птица.
— Потому что это не продаётся, — глухо ответил учитель и сел в кресло.
— А почему вы всё время один? — спросил я.
А-квадрат неопределённо хмыкнул.
— У вас семья есть? — не отставал я.
— Была, — коротко ответил он.
— А это сын? — я показал на чеканку.
— Сын, — кивнул он и стал разглядывать лохматого весёлого мальчишку, как будто видел его в первый раз.
— А почему он к вам не приходит?
— Не знаю, — пожал плечами А-квадрат. — Может, потому, почему ты хочешь от меня уйти…
Учитель подсел к столику, на котором стоял телефон.
— Какой номер у бабушки?
Я сказал.
А-квадрат набрал номер и, глядя на меня, словно говорил со мной, а не с бабушкой, сказал в трубку:
— Елизавета Петровна, добрый вечер! Вас беспокоит Смелковский. Как здоровье? Рад слышать. Елизавета Петровна, у меня к вам не очень приятный разговор, к сожалению. Да, он касается Севы. Не волнуйтесь, с ним ничего не случилось. Вы знаете, после года занятий с ним я пришёл к твёрдому убеждению, что у мальчика нет ярко выраженных математических способностей. Ну что поделаешь, не все становятся учёными. Вот почему я считаю, что абсолютно нет смысла тратить моё время и ваши деньги. Послезавтра — первое число, так вот с послезавтра мы расторгаем наш договор. До свидания, Елизавета Петровна. Да, надо смотреть правде в глаза.
Положив трубку на рычаг, А-квадрат спросил:
— Ты этого хотел?
— Да, — ответил я. — Вы сказали правду.
— Нет, я соврал, — горячо воскликнул учитель. — У тебя есть способности, и через пару лет ты сам в этом убедишься. Но раз ты хочешь уходить, значит, уходи…
Я быстро оделся, потоптался в прихожей.
— До свидания, Александр Александрович.
— Будь здоров! — учитель положил мне руку на плечо. — Завтра придёшь? Научу делать чеканку…
— Приду, — с лёгким сердцем пообещал я.
Я ещё не знал, что не приду к Александру Александровичу ни завтра, ни послезавтра, ни послепослезавтра, и даже через неделю не приду. Снова у меня не будет ни капельки свободного времени. Правда, совсем по другой причине.
Когда я сообщил Грише, что последний учитель сам от меня отказался и теперь я вольный человек, мой друг нахмурил брови:
— Ты поступил необдуманно.
— Это почему же? — опешил я.
— Все остальные науки, верно, ничего не стоят, — рассуждал Гриша, — но матеша — очень полезная наука. Потому что она приносит пользу не только тебе, но и твоим друзьям.