Шрифт:
Лето я провел хорошо.
Мы с мамой поехали в деревню. На самом деле это маленький городок, но мама называет его деревней, потому что она в нем родилась. Мы каждое лето сюда приезжаем, и мне здесь нравится.
Напротив нашего дома живет Петька. Только этим летом Петька сильно изменился — по вечерам он лазил с другими ребятами в монастырский сад и таскал оттуда землянику. Мы все очень любим землянику, это ужасно вкусная вещь, но мама всегда говорила: «Чужое брать нельзя!» А когда я сказал об этом Петьке, он засмеялся.
Еще у нас появился новый сосед — дядя Игорь. Он недавно купил дом рядом с нами, прошлым летом дяди Игоря тут не было. Сосед мне не понравился, потому что он каждый день продавал на базаре землянику. Мама сказала, что если
Петька часто предлагал мне лазить вместе с ребятами в монастырский сад, но я отказывался. Еще он звал меня по вечерам в дом к дяде Игорю, рассказывал, что там страшно интересно, поэтому все ребята и ходят туда каждый вечер. Но я не хотел. Петька меня спрашивал — почему? А я не объяснял, потому что не люблю говорить о людях гадости, но однажды не сдержался и сказал Петьке, что его дядя Игорь или жмот, или псих. Конечно, если человек загоняет на базаре землянику, а деньги прячет куда-нибудь под драный матрац, вместо того, чтобы красиво потратить… Петька засмеялся и ответил, что я не прав. На самом деле дядя Игорь без денег просто не может жить — натурально. Оказывается, он варит из них бульон и пьет это дело перед сном, а не то бы умер. Петька похвастался, что дядя Игорь давал ему попробовать. Очень, говорит, вкусно! И я, говорит, когда вырасту, буду варить себе такой же бульон, но пока денег еле-еле на мороженое хватает.
Про бульон я, конечно, не поверил.
Звал меня Петька в гости к дяде Игорю, звал, и я решил узнать, что же там такого интересного. Только идти к соседу я все равно не хотел. Когда стемнело, я забрался к нему во двор и попытался заглянуть в окна, но все они были занавешены. А в одном окне оказалась щелочка, и я стал подсматривать.
Мама мне часто говорила, что подсматривать тоже нехорошо, но я не мог сдержаться, честное слово. Мне было любопытно до жути. В щелочку я увидел, как в доме собираются ребята, один за другим, знакомые и незнакомые. Среди них был и Петька. Дядя Игорь встречал каждого в отдельности, обхаживал, а потом делал очень странную вещь. Он быстро вытаскивал из кармана ключ, похожий на тот, которым заводят механические игрушки, только гораздо больше, вставлял его гостю куда-то между лопаток и поворачивал. Каждый из мальчиков вздрагивал и сразу же замирал, а глаза его становились какими-то стеклянными. Я испугался и убежал. Я никогда раньше не видел людей со стеклянными глазами.
Следующим вечером я снова стал подсматривать, но теперь это заметили.
Мальчики постарше привели меня к дяде Игорю и крепко держали, пока он всовывал ключ мне в спину. Глаза у них были совсем-совсем стеклянными. И вообще — у всех собравшихся здесь ребят.
Сначала мне было страшно. Так страшно, что я даже ревел. Но потом стало хорошо, весело! Всё вокруг оказалось игрушечным, ненастоящим, а сам я, наоборот, сделался большим и сильным. Это было очень приятно. Дядя Игорь рассказывал всякие смешные штучки. Про то, например, что люди обходятся в эксплуатации намного дешевле роботов, так как потребляют гораздо меньше энергии, только сначала нужно их… В общем, я плохо это запомнил. Мы сидели и хохотали. Потом пошли в монастырь воровать землянику. Я — вместе со всеми. Мы наелись до отвала, набрали полные пакеты и весь хабар принесли дяде Игорю. Так он нас попросил. Разве могли мы его подвести? Наверное, эту землянику он на следующий день и продавал на базаре.
Мне очень понравился тот вечер. Самое главное, что я ничего не боялся! И не нужно было ни о чем думать! Дядя Игорь так и сказал:
— Думать, парни, вредно для здоровья. Веселитесь, потому что вы абсолютно свободны. Свобода — это веселье, запомнили?
А потом он залезал на стол и кричал нам сверху:
— Я люблю вас, парни! Никто в этой жизни не любит вас, как я!
Было здорово ощущать себя свободным. Таким веселым и таким сильным. И ещё! Когда мы шли с ребятами по улице, то были все вместе, рядом друг с другом, а когда полезли в сад, то вообще стали как одно целое. И это тоже очень здорово.
А мама была недовольна и даже немного испугана. Она меня дома совсем затормошила. Спрашивала: что с тобой, почему у тебя такие странные глаза, где ты выпачкал рот земляникой?.. Я не признался. И следующим вечером снова пошел к соседу. Мы веселились, ели чужую землянику, мальчики постарше показывали нам разные приёмчики, которые им ещё раньше показал дядя Игорь. Я, кстати, завидовал старшим мальчикам, потому что как только мы уходили от дяди Игоря, они тут же начинали командовать. Но вообще-то было интересно бродить большой толпой по темным улицам. Мы чувствовали себя самыми главными, совсем взрослыми.
А мама почему-то сильно плакала утром. Она кричала:
— Чтобы я никогда больше не видела тебя со стеклянными глазами, слышишь, никогда!
Я ей нагрубил и убежал.
Чего она разволновалась? Непонятно. Мамины слезы меня жутко расстроили, я очень редко видел, чтобы мама плакала. Одновременно я слегка на нее злился, даже подумал: «А интересно, мама-то меня любит?» Странно. Что-то было не так, но что? Конечно, когда дядя Игорь вставляет ключ в спину, это приятно. Не то слово. Но почему глаза становятся стеклянными? Почему по ночам мне нравится воровать землянику, а утром я знаю, что поступал плохо?
Почему я нагрубил маме?
Вопросы меня замучили. И я вдруг понял: лучше всего было бы плюнуть на дядю Игоря. Не ходить к нему по вечерам, забыть про его заводной ключ, про землянику и про странное веселье. Но я уже точно знал — сделать это будет трудновато. Не смогу я к нему не пойти, и все тут. Ноги сами понесут, как это уже было вчера. И спину я сам подставлю, никуда не денусь. Что же делать?
Я пробовал нащупать дырочку у себя сзади. Руками никак было не дотянуться.
Тогда я пробрался в дом к дяде Игорю, пока он был на базаре, и начал искать этот его проклятый ключ. Ничего лучшего не придумал, идиот! Сосед неожиданно вернулся и застукал меня. Наверное, кто-то из ребят заметил и ему донес. Я думал, он рассердится, прибьет меня на месте, а получилось все наоборот. Когда дядя Игорь узнал, зачем я залез к нему, он даже обрадовался! И сам достал ключ. Он дал мне эту штучку в руки (просто так, подержать) и объяснил, что дело совсем не в ключе и не в том, чтобы найти дырочку в чьей-то спине. А в том, хватит ли у человека любви повернуть вставленный ключ. Дело только в этом, объяснил дядя Игорь. Причем здесь, вообще, любовь? При том! Если любви хватает, сказал он, значит, ты всегда сможешь получать от других людей то, что тебе нужно. Дядя Игорь так и делает. Я же пока еще слишком мал и ни за что не смогу повернуть эту дурацкую железку, даже если исхитрюсь кому-нибудь ее вставить в спину. «Смешно надеяться!» — сказал дядя Игорь. Почему-то он был уверен, что ключ мне понадобился для того же, для чего и ему самому. Он так радовался, что совсем меня затормошил. Кричал:
— Я тебя обожаю, парень! Ты обязательно попробуешь, когда подрастешь!
Я не стал с ним спорить. Во-первых, побаивался — вдруг он все-таки рассердится? Во-вторых, я немножко обиделся. На самом-то деле я хотел украсть у него ключ, чтобы никто больше не мог подловить меня сзади.
Только для этого!
От дяди Игоря я сразу побежал к Петьке и все ему рассказал. Он жутко удивился, но не поверил. Он сказал, что ничего такого у дяди Игоря не видел, и что я совсем заврался, урод. Сам ты, говорит, «любовь». Никто, говорит, мне ключа в спину не вставлял, а уж ему, Петьке, и подавно! Просто у дяди Игоря очень интересно, а сам он классный мужик. И землянику тырить из-под носа у монахов тоже интересно, вот ребята этим и занимаются.