Как я родился и вырос (детские воспоминания, школьные годы и немного истории)
Шрифт:
Ее Величество рожала в тайне. Ребеночек должен был появится от прелюбодейной связи ее с офицером гвардии от артиллерии, пьяницей и дебоширом, который шутя мог подковы ломать Гришкой Орловым. Роды принимала верная повитуха. За дверью комнаты ожидал результатов только ее камердинер – преданный Васька Шкурин (его дом и пылал вблизи Зимнего дворца). Роды прошли благополучно, мальчик родился здоровым. Шкурин замотал младенца в тряпицы и тихо вынес из дворца в неизвестном направлении. Мальчика нарекли Алексеем.
Алексей Григорьевич рос в дали от отца с матерью, в приемной семье того самого Васьилия Шкурина, впрочем нужды ни когда, ни в чем не испытывал. Алеша получил хорошее образование, в том числе и за границей. Будучи уже императрицей всероссийской, Екатерина прикупила для его нужд в Тульской губернии у дворянина старинного рода Ладыженского несколько деревень с селом Бобрики. Вот по селу Бобрики матушка Екатерина Алексеевна и дала сыну фамилию Бобринский. Графом Алексей Григорьевич стал только после смерти маменьки в 1796 году. Титул графа присвоил ему сводный брат и Император Всероссийский Павел Петрович – Первый.
Осталось добавить что род графов Бобринских благополучно процветал вплоть до революции 1917 года (а по правде был обыкновенный Государственный переворот, что уж тут таить). Среди Бобринских в разные времена были общественные деятели и ученые, блистательные представители офицерского корпуса и просто рачительные, благородные владетели своих имений.
Вот кратко пожалуй и все, что хотелось рассказать о Бобриках.
"Часть 2"
"Игра в разведчиков"
"1"
"Начало"
«Не, по осеннему, яркое октябрьское утро начинало новый день осени. Солнце, щедро отдавало свои теплые лучи, спешащим на работу прохожим…». Именно так хотелось бы начать скромное повествование о моем появлении на свет. В действительности было совсем, по-другому и обманывать себя, а тем более Вас – дорогой читатель, не хочется. Было все гораздо прозаичней.
Октябрь 1964 года запомнился разными событиями. В Японии прошли 18-тые Токийские Зимние Олимпийские игры и советские спортсмены завоевали на них 25 медалей, 11 из которых были золотыми. С такими результатами Страна Советов заняла первое место по количеству наград. Советский автопром представил новую модель легкового автомобиля «Москвич-408». Дизайн машины был на уровне лучших европейских образцов и пользовался огромной популярностью у нас в стране, а так же в странах «загнивающего» капитализма. А еще? А еще, как то уж очень неожиданно для населения страны, в Москве, на заседании Политбюро взяли да и отстранили 1-го секретаря Компартии СССР Хрущева Никиту Сергеевича от власти, лишив его всех постов и званий. В тот же день 14 октября первым Генеральным Секретарем ЦК КПСС стал «друг» и «соратник» Никиты Сергеевича – Леонид Ильич Брежнев. Вот так – раз и готово дело.
А что со мной? А со мной, как я уже говорил, было все гораздо прозаичней. В беспросветную октябрьскую ночь, на завершающих минутах, уходящих в небытие суток, когда за окнами родильного отделения, уже заклеенными на зиму резанными газетными полосками хлестал по голым тополиным ветвям юго-западный ветерок, с пронзающим уши медперсонала криком, появился я на свет. Дородная медсестра в накрахмаленном халате взяла меня на руки. «Ну и крикун!» – выразила она общее впечатление, затем подумала, что-то про себя и больше ни чего не сказала. Запеленав с ног до головы, она отнесла меня в бокс для новорожденных, привязав на запястье ручки клеенчатую опознавательную бирку с моими данными дня и часа рождения, и с этой биркой уложила на кроватку. Так начался мой жизненный путь на этом белом свете.
Мой день рожденья совпал с днем рождения Ленинского комсомола. Еще хочется добавить, что я родился в год Дракона, под созвездием Скорпиона. В общем, смесь из дат и символов получилась гремучая. Тем не менее, я рос спокойным розовощеким мальчиком.
Рос я не один, а с сестричкой, которая была старше меня на пять лет. Она была девочка деятельная, и самое противное, считающая, своим призванием – воспитывать детей. Вот глупость-то. На этих основаниях сестра командовала мной, как ей этого хотелось. В пылу вседозволенности она со своими подружками, так для прикола, любила одевать меня в девичье платьице и, поставив четырехлетнего несмышленыша на табуретку, заставляла читать стишок. Очень ей это нравилось. В прочтении стихотворении, обязательно почему-то на табуретке, моя доморощенная воспитательница видела глубокий смысл. Подружки думали так же и были на ее стороне. В общем, одна шайка-лейка. И я в девчачьем одеянии, да еще с бантом кое, как державшемся на макушке, читал им стихотворение:
Белый – белый, как из меди
Месяц плавает в воде
Подошли к нему медведи
Вот он месяц, вот он где
Мы сейчас его поймаем ,
Что за месяц поглядим
С ним немножко поиграем
А потом его съедим
И не могут два медведя
Взять в соображение,
Что ведь это же не месяц,
Это отражение.
Я до сих пор не могу понять, почему « белый, белый, как из меди …». Медь то, вроде, ни белая вовсе. Но тогда это было не важно. Главное аудитории, будь она не ладная, нравилось.
Но радость «воспитательниц» была не долгой. Быстро пролетел четвертый год моей, мало запомнившейся жизни. Я вступил в возраст, когда уже трудновато было ставить меня на табуретку и напяливать, какие-то там девичьи штучки. Пятилетний мальчик уже мог постоять за свои честь и достоинства, и у сестры с ее подружками, как-то само собой начал пропадать интерес к воспитательной деятельности. Наступал возраст, когда душа рвалась на волю, где были такие же, как и я, сорванцы-товарищи, игры в войну и индейцев.
…
А проживал я в поселке шахты №27, в городе первых пятилеток, городе горняков, химиков, строителей (город строился), в городе по имени « Новомосковск». Город в основном был пятиэтажным. За редким исключением, в некоторых местах возвышались семи и девятиэтажные дома. Но город строился. Так вот на его окраинах, вырастали этажи девятиэтажных микрорайонов, которые назывались: «Залесный», «Урвановский», и «Северный».
В городе было три кинотеатра, три дома культуры и один драматический театр. Население города составляло порядка ста сорока тысяч человек, и город считался вторым по величине в Тульской области. На территории Новомосковска было разбито два парка культуры и отдыха. Негласно они назывались: «Взрослый парк» и «Детский парк».
В «Детском парке» имелась настоящая Детская железная дорога. Со своими вагончиками, двумя узкоколейными тепловозами, с настоящим вокзалом и локомотивным депо. С мая по сентябрь Детская железная дорога открывала двери своих вагончиков для ликующих детишек, которые в сопровождении взрослых, а кто по старше, без сопровождения занимали места в вагонах и становились пассажирами настоящего поезда, пусть даже детского. Детишки радостно шумели, а взрослые, придерживая своих чад, наслаждались медленным покачиванием вагончиков и прекрасными видами сосновой рощи.