Как я стал кельтом
Шрифт:
Люди научились создавать комфортную жизнь с теплом каминов и холодильниками, заполненными едой, водить автомобили в любую погоду, летать в космос, добывать атомную энергию, создали компьютеры и всемирную сеть Интернет. Человек, благодаря своему разуму и подобию божьему, могущественное существо. Но, глядя на Клифы Мохер, гуляя вдоль них по крутым и мокрым бетонным дорожкам, отделенным от стихии лишь невысоким забором и травяными лужайками, начинаешь непроизвольно в этом сомневаться. Бренность бытия…
– Ну и какие у тебя впечатления? – спрашивает Нина, мой друг и гид по Изумрудному острову. Она прекрасно знает эти места и искренне любит Ирландию.
А у меня нет подходящих слов. Не могу я сразу развернуто ответить на этот вопрос. Я не оратор, мне гораздо привычнее излагать свои мысли письменно. Да и то спустя некоторое время, когда грандиозные впечатления утрамбуются в голове и накатит вдохновение.
Мы мчим назад в Каван. Узкие опасные дороги с множеством крутых и непредсказуемых поворотов. В Ирландии нет перекрестков, и это тоже поражает меня, привыкшего к иной езде.
– На втором круге поверните налево, – подсказывает женским механическим голосом все знающий навигатор, – а теперь следуйте в направлении дороги еще два километра.
И мы следуем этим указаниям. И если, как говорится, язык до Киева доведет, но навигатор укажет скорейший путь даже к конкретному дому в любом городе Ирландии, что тоже меня поражает, привыкшего к иной езде в России, где порой вместо автомобильных дорог, лишь направления, а перекрестки заставлены крестами в память о погибших водителях и пассажирах. Я вдруг вспоминаю слова, сказанные мне четыре месяца назад, возле Ирландского посольства в Москве мужчиной в синей рубашке. И действительно не могу понять почему высочайший уровень жизни достигнут в стране, где нет огромных природных запасов нефти и газа, металлических руд и угля, алмазных россыпей и даже лесов, где даже небольшой пластиковый пакет с сырыми дровами для камина продается на автозаправках по цене килограмма мяса! Высочайший уровень жизни достигнут в стране, где не проводились индустриализация, коллективизация и культурная революция! В Ирландии не распахивали героически целину, не строили на костях рабочих железных дорог по комсомольским путевкам, не осваивали в спешке космическое пространство!» Почему в гигантской России, недра которой буквально напичканы разнообразными природными богатствами колоссальной несметной стоимости все совсем не так? Мне это удивительно и пока не понятно. И я пытаюсь сам себе ответить на этот вопрос. И не могу найти вразумительного ответа. Не могу понять этой тайны…
Начинает темнеть. Мимо мелькают заборы, за которыми на изумрудной траве мирно пасутся ирландские самодовольные коровы различных мастей и овцы с крупами, подкрашенными в красный цвет. Хотя и осень, но буйно цветет ослепительным желтым цветом терновник. И это цветение в осеннюю пору меня также крайне удивляет.
За поворотом на пригорке показалась небольшая придорожная церковь. Высокое серое здание в типично готическом стиле, растущее к небу. Рядом ухоженное кладбище с серыми и черными мраморными и гранитными надгробиями, увенчанными крестами. Удобная парковка. Таких католических храмов в Ирландии множество. Они расположены даже там, где нет поблизости больших населенных пунктов.
– Давай зайдем, – предлагаю я.
Тяжелая дверь отворяется довольно легко. Мы входим вовнутрь. Огромный холл, высокие потолки, узкие высокие окна с витражами, изображающими библейские сюжеты, ряды черных лакированных скамеек. Вдали от входа алтарь, статуи Христа, Девы Марии, Святого Патрика. Мягкий приглушенный свет, мерно горят свечи. И ни души. Только тяжелым гулом отдаются наши шаги по бетонному полу, заботливо выложенному мозаикой. Гул в пугающей тишине.
Мы ставим свечи за здоровье и упокой наших родных и близких людей. Стоим некоторое время рядом в молитвенной тишине. На душе становится благостно и спокойно. Так, наверное, и должно быть, единение с Богом – интимный процесс. Вспоминаю Клифы Мохер, и мысли мои вновь возвращаются к бренности бытия. Всякий человек, будь то нищий под забором или Президент сверхдержавы по сути всего лишь мелкая песчинка в пучине Космоса.
Мы разворачиваемся и медленно идем к выходу. Слева и справа от двери находятся кабинки с зашторенными окошками. По западным кинофильмам я знаю, что в них католики исповедуются перед священником. Каются в своих грехах и получают их отпущение. Мне любопытно, я открываю шторку одной кабинки и заглядываю вовнутрь. Затем заглядываю во вторую, третью, четвертую. Все кабинки под завал заполнены церковной утварью. Я в шоке…
Мы едем дальше. Навигатор женским механическим голосом указывает путь:
– На третьем круге сверните направо. Следуйте в направлении дороги еще пятьсот метров. Пожалуйста, не превышайте скорость движения.
И я вдруг вспомнил наш сложный разговор с Михаилом Галкиным, саратовским поэтом и прозаиком за пару недель до моего отъезда в Ирландию. Михаил большой умница, энциклопедически образованный человек, который все без малого двадцать пять лет нашего знакомства постоянно удивляет меня своими обширными познаниями. И не только в сфере естествознания и литературы, но и в области веры в Бога и различных вероучений. Михаилу уже за пятьдесят, позади у него сложная и интересная жизнь.
Мы сидели на скамейке в парке «Липки», расположенном недалеко от издательства «Слово», курили сигареты одну за другой. Догорало жаркое поволжское лето, то в тени огромных столетних лип было вполне приятно дышать. Мимо туда – сюда сновали люди с озабоченными и не очень лицами. Молодые мамы прогуливали в колясках детей.
– Понимаешь, – говорю я Михаилу, – я давно уже к некоторым евангельским событиям отношусь, понимаешь…
– С недоверием? – подсказывает Михаил.
– Да нет, не с недоверием. Недоверие – это не то слово. Может быть, с определенной долей сомнения.
– Ну, это нормально.
– А как же вера? Вот я множество раз с большим трепетом в душе перечитывал то место в священном писании, где Иисус на Элеонской горе, когда сопровождавшие его апостолы уснули, просил, чтобы его «минула чаша сия».
– Ты имеешь в виду Гефсиманское борение Христа?
– Да, Гефсиманское борение. Так вот, по моему не к Богу отцу он тогда обращался. Уж очень это похоже на разговор не с Всевышним, а с обычным смертным человеком. Такое ощущение, что сомневались оба участника разговора.
– Ты думаешь, в тот момент Иисус общался с Иудой?
– Да, с Иудой.
– И договаривался с ним.
– Именно!
– Ну, о том, что Иуда не предавал Иисуса – версия не нова. Ты никого этим не удивишь. Ничто не ново под Луной.
– Я хочу написать об этом роман.
– И что?
– И опубликовать его.
– А зачем?
– Ну как же это зачем? Я литератор, мое призвание писать, делиться с миром своими мыслями, ощущениями, чувствами.
– Хочешь изменить мир?