Как я учился в магической школе
Шрифт:
— Нет, исключений нет. Надо учить. И прецеденты, насколько помню, были, правда, те случаи не настолько… — он покачал головой, — тяжёлые, я бы сказал.
— Да что вы по внешнему виду все, — опять обиделся я. — Мне побриться, помыться, одеться нормально, а за полгода физо я и жирок лишний сгоню, не узнаете.
— Да я не об этом, — отмахнулся Кхан. Поднявшись из скрипнувшего кресла, подошёл к стеллажам с книгами и, проведя пальцем по корешкам, вытащил одну из них.
— Это исследования Рогнеды Мудрой? — вдруг поинтересовалась Марна, чуть подавшись вперёд. — Я вам и без них могу все обсказать.
— Всё
— Да, магистр. Согласно всем проведённым исследованиям, семнадцать лет для человеческого вида — это оптимальный возраст для начала развития магического дара. К этому времени он приобретает устойчивость, и его становится почти невозможно выжечь неосторожными манипуляциями с магией. Однако в то же время и сознание, и энергетические потоки в теле человека ещё гибки и подвижны, а потому не препятствуют направленному развитию манапотоков и энергоканалов. Но чем старше человек, чем позднее начато обучение, тем сложнее ему воспринимать магию и раскачивать энергоканалы. По моему мнению, тридцать лет — это предел, после которого шансы на обучение даже простейшим манипуляциям с даром минимальны, — тут она как-то даже виновато и с лёгкой жалостью посмотрела на меня.
— Но и не учить мы не можем… — заметил Кхан.
— Не можем… — эхом вторила ему старший преподаватель.
— Что ж, — после недолгой паузы произнёс ректор, — поздравляю вас, Павел Алексеевич, с поступлением в академию магии имени Магнуса Сидорийского.
— Спасибо, — я поёрзал на стуле.
— На торжественную церемонию не приглашаю — и вам будет неудобно, и нам, — Кхан чуть развёл руками, извиняясь.
— Да, понимаю.
Семейники в горошек и моя небритая морда явно не вязались с торжеством поступления.
— Но вот предрасположенности ваши и, соответственно, факультет вам определить надо.
Снова из ниоткуда возникла книга. Я так понял, местные маги любят облегчать себе быт, не утруждаясь физическими нагрузками. Интересно, а я так тоже смогу?
— Руку на книгу, пожалуйста.
Положив ладонь как говорили, на шершавую обложку, я прислушался к себе, но ровным счётом ничего не почувствовал — ни холода, ни жара, даже самого завалящего электрического покалывания, только обложка слегка потеплела от прикосновения. Впрочем, необходимый результат был-таки достигнут.
Тихое бормотание, и над книгой зависает пять слабо светящихся разноцветных шариков.
— Это хорошо или плохо, магистр? — со скрытой надеждой в голосе спросил я.
— Пять направлений из двенадцати, — резюмировал Кхан, с некоторым интересом глянув на меня. — Думаю, в семнадцать было бы больше, штук семь-восемь, но и так неплохо, очень неплохо в вашей ситуации. С другой стороны, — продолжил он, — все они бледны. Обычно один-два горят ярче, выявляя предрасположенность, но у вас все пять почти одинаковы, так что можете смело выбирать любую из этих пяти специализаций, особой разницы для академии нет.
— А для меня? — несмело задал я вопрос.
— Для вас… — ректор хмыкнул. — Ну, разве что в плане личных симпатий и антипатий. Впрочем, откуда бы им взяться — вы же не имели дела ни с одним видом магии до этого. Так что…
— Нет, давайте лучше я сам, — пресёк я самоуправство. А что, подсунут какую-нибудь некромантию, а я трупов… не то чтобы боюсь, а так, больше брезгую. Или ботанику ещё, сиречь друидичество, а мне с растениями возиться поперёк горла уже, хватит, двадцать лет на родительском огороде отгорбатился.
— Да пожалуйста, — Кхан широко развел руками, — ваше право.
На ехидно посверкивающем очками лице прекрасно читалось всё то, что ректор думал о самонадеянном студенте-переростке, но я решил подойти к вопросу выбора со всей серьёзностью и, прокашлявшись, попросил:
— Огласите весь список, пожалуйста.
— Все двенадцать?
Я кивнул.
— Ну хорошо, — откинувшись и сцепив ладони на животе, Кхан начал перечислять: — Во-первых, четыре направления факультета стихийной магии: огонь, вода, воздух и земля, классические направления боевой магии — мощные школы, выпускающие магов-боевиков. За ними по порядку, но не по значению, идёт четвёрка направлений факультета белой магии: друидизм, целительство, магия разума и магия иллюзий. Ну, а за ними четвёрка темномагических специализаций факультета чёрной магии: некромантия, демонология, магия крови и проклятья.
— А трудовая магия? — переваривая информацию, спросил я.
— Это так называемая общая магия, для неё подходит любой дар, разве что поначалу приходится учитывать специфику манипуляций с ним. Допустим, стихийник, переборщив с вливанием силы в ту же обработку деревянных деталей, попросту может их спалить, заморозить, разорвать на щепки, раздавить в конце концов. У друида эта деревяшка зацветёт, а у адепта школы проклятий просто сгниёт в руках, рассыпавшись трухой.
— То-то Сергей Юрьевич так переживал, — глубокомысленно поиграл я бровями, вспоминая рвущиеся из самого сердца эмоции местного трудовика.
— Сложный участок, сложный, — покивал, вторя моим мыслям, ректор. — Ещё и не все студенты понимают, зачем им это.
— И зачем же? — тут же поинтересовался я.
— Ну как же? — Кхан улыбнулся, сощурившись так, что вокруг глаз прорезались лучики морщин. — Давно было подмечено, что подобные занятия прекрасно учат молодых людей контролировать свой дар, дозировать силу, прививают терпение, улучшают внимательность и точность, что для будущего мага есть основы основ. Поэтому на первых двух курсах её очень много у всех. Вот только, — тут ректор с сожалением вздохнул, — далеко не все, особенно выходцы из благородных семей, это понимают и принимают.
Понимающе покивав головой, я подумал, что и здесь хватает «золотых» мальчиков и девочек. В любом обществе, даже в том, где все равны, всегда найдется тот, кто «равнее».
— Впрочем, — легонько хлопнул Кхан ладонью по столу, — вернёмся к вам. Из этих двенадцати вам доступно пять направлений. Стихийные школы в данный список не попали, что, в общем-то, было сразу видно по вашему характеру — все стихийники являются людьми вспыльчивыми и задиристыми, хоть и каждый по-разному. А вот чёрная представлена всеми четырьмя направлениями. И, как ни странно, друидизм, — тут он замолчал, с некоторым ожиданием глядя на меня, видимо, ждал моих комментариев по сему поводу, но я только пожал плечами, не зная, что на это ответить.