Как закалялась сталь - 2057. Том 3
Шрифт:
Покушение
Обычный, солнечный, ранне-весенний день. В воздухе необычайно свежо, и отчаянно чирикают синицы. Снег ещё не и не думал сходить, лежит грязными мокрыми кучами. Парочка с ребенком не торопясь идет по парковой тропинке, протоптанной за долгую зиму. Девочка сидит у отца на шее, ведь внизу так много луж, которые обязательно нужно измерить. Лица расслаблены и безмятежны. Ни Марат, ни Юта не любят зиму, холод, снег… Им обоим нравится лето, желательно очень жаркое, пусть будет плюс сорок, чем жарче, тем лучше. Сабрина недовольно свешивается, ей хочется вниз, где много воды и грязи, Марат улыбается и рывком выпрямляет маленькое тельце у себя на шее. Потом спотыкается, смотрит с недоумением по сторонам.
— Бронебойная, прикинь, — говорит Марат спокойно, и вытаскивает пулю из головы.
На лице Юты одна маска сменяет другую. Недоумение, далее беспокойство, изумление, потом тревога, недовольство, и под конец — бешеная, лютая, черная ненависть. Она вскидывает руку — в воздухе взбухает электрическая вспышка, вторая пуля плавится ещё в полете и, обессиленная, падает около ее ног, превратившись в металлическую лужицу. Она смотрит на то что осталось от пули, потом поднимает голову, находит раскрытое окно на втором этаже в старом здании завода… — так, наверно, смотрела Медуза Горгона на Посейдона и Афину….
Глава 23
Два Сергея, Кузнецов и Соловьев, приехали в город N на электричке. Машину могли бы сфотографировать камеры, а для поезда и автобуса требуются удостоверения личности. Они были профессионалами и не любили оставлять следы. Тем более что дело удивительно простое, не хотелось бы на таком пустяке засветить себя и контору какой либо глупой мелочью.
Просто убрать двух «политических», которым внезапно стали благоволить пока ещё неизвестные денежные тузы и короли. Придет время и до них, а пока оппозиционная мелкотня получит урок, а «короли» увидят знак — "все под контролем". Будут заданы вопросы, разные: и кто, и где, и как, с кем — все это будет спрошено в соответствующий час, специалистами нужного профиля. А сегодня задача обоих Сергеев проста — инициировать процесс. Дело, можно сказать — для дилетантов.
Не надо никаких внедрений в электронную начинку машины "клиента", чтобы в нужный момент направить ее в лоб грузовику. Не потребуются яды, в лифте или подвале взрывчатку не придётся закладывать, и даже гранатомёт не нужен. Четыре аккуратных выстрела, первые два на убой, следующие два — контрольные. Расстояние — двести метров. Второй этаж заброшенного здания. Объекты каждый день, хотя и в разное время — ходят рощей мимо этого здания на работу. Без выходных. Видно, по свободному графику.
Позицию они заняли ещё с самого раннего утра, и сейчас просто ждали. Сергей, которого прозвали Старший, почти не мигая наблюдал за обстановкой на улице, и думал о работе. Ещё несколько лет назад в их отделе работали сотни людей, не только аналитический, но и экспертный отдел, техническая часть была завалена аппаратурой, постоянные поездки, в том числе за рубеж, десятки спецов сопровождения, вертолеты, самолёты и даже спецвагоны. А сейчас? Несколько десятков, и не сказать, что остались самые лучшие.
Сергей-младший грыз палец и думал о деньгах. Месяц назад он обнаружил, что один из его счетов основательно "похудел". Ровно в два раза, сразу на двести тысяч. А между прочим эти деньги он откладывал на поездку со своей девушкой на Лазурный Берег, и, вполне возможно, на колечко, с маленьким алмазиком, и отнюдь не маленькой ценой. Он хотел заказать апартаменты "люкс", как для молодоженов, со стопроцентным видом на море. Сходил в банк… Там только руками разводят, по их словам и электронным записям получалось так, что кто-то совершенно легально снял со счета половину суммы. Совершенно, блин, легально. Пришел, снял, и ушел. Все "проводки" в банковском компьютере в порядке. Мистика какая то.
— Объекты в поле, — сказал Старший Сергей. — Планка два, поправка на ветер — три…
— Принял, — отозвался Младший. — Работаем.
Он приник к оптическому прицелу винтовки, которая лежала на валике на столе посреди комнаты. С улицы их не было видно, здесь темно и холодно, а снаружи солнце и оттепель.
— Ребенка не задень, — сказал вдруг Старший.
— Не задену, — пообещал Младший. Он перевел взгляд на второй объект. И с чего такие красивые девки западают на таких замухрышек? Что они там в них находят?
— Сейчас, — скомандовал Старший.
— Пфаф, — мягко, почти беззвучно согласилась винтовка.
— Что за… — сказал Сергей-младший. А Старший приник к окуляру подзорной трубы, и с возрастающим изумлением увидел, как первый объект сделал движение, очень похожее на то, когда вытаскиваешь что-то из головы.
— Попадание, — пробормотал он. Видимо, пуля хоть и попала, но не задела ничего важного…
— Ещё раз, та же цель, — почему то шепотом сказал Старший.
Воздух в помещении загустел, а рот заполнился горькой слюной напополам с песком, и в зубах ощущение точно пытаешься перекусить ими пальчиковую батарейку. В воздухе запахло озоном и паленой проводкой. Девушка на улице вскинула руку, точно думала ладонью остановить смерть.
— Пуф, — как то по другому сказала винтовка, и Старший увидел вспышку, словно пуля воткнулась и закоротила толстенный высоковольтный кабель. Вот только там не было никаких кабелей, особенно высоковольтных. А ещё через долю секунды "объекты" исчезли. Захотелось даже глаза протереть, как будто ресницы слиплись от статического напряжения. Вот так, раз — и нет, ни мужчины, ни ребенка, ни женщины, как шапкой-невидимкой накрыло.
— Уходим-уходим, — пробормотал Сергей-старший, повторяя каждое слово дважды. — Быстрей-быстрей. Ходу-ходу.
И тут он почувствовал, как на его могучую толстую шею легла рука, с холодными, длинными и тонкими пальцами, охватив до кадыка, что было просто невозможно. Он хотел развернуться, но тело, его тренированное, гибко-могучее тело — совсем не слушалось своего хозяина.
— Ни в одном человеческом языке…, - сказал сзади задыхающийся от ярости и бешенства женский голос. — …нет таких слов, чтобы описать те чувства, которые я сейчас испытываю.
Зато Старший очень легко мог описать то, что последовало через секунду. Ему показалось, что в районе копчика в него вошло сверло. Настоящее сверло, скорее всего по бетону, на предельных оборотах, и при этом — умеющее изгибаться вслед за изгибами позвоночника. Боль была самая что ни на есть настоящая, глаза чуть не выпрыгнули из орбит, а суставы на коленях и локтях постарались вывернуться. О сопротивлении не могло быть и речи, каждая клеточка тела не просто болела, она горела яркой болью, по сравнению с которой выдирание зуба без анестезии — это детский сад. Крупные капли пота поползли по щекам, а поясницу наоборот, заморозило так, что больно даже подумать что там происходит, казалось что там, прямо посередине тела проехал грузовик, и размозжил что только можно.
Потом старшего чуть-чуть отпустило. Секунд на пятнадцать, он даже успел повернуть голову, чтобы посмотреть — что же происходит.
Боль пришла снова. Теперь она была не просто резкая, она была еще и яркая, потому что перед глазами повисло сверкающее марево, и откуда то из глубины сознания принеслась мысль, что это не конец, совсем не конец. Это только начало, вот за тем маревом будет настоящее… Что настоящее — он не понимал, но осознавал, что ему туда не хочется, совсем не хочется. Еще пришло понимание и сожаление, что это крайне плохо, что они расслабились и вот уже несколько лет не носят во шве воротника вшитую ампулу. Это так трудно — каждый раз перешивать ее, тем более что сейчас не то что тридцать лет назад — одежды море, чуть ли не каждый день — новая рубашка из магазина.