Как закалялось железо
Шрифт:
Я рассек себе бровь. Ну что говорить, крови и криков было хоть отбавляй! Шрам остался навсегда.
Надо сказать, что мозги у меня не работали тогда вообще, то есть их не было, потому что нормальному думающему хоть немного человеку никогда бы не пришло в голову то, что приходило мне.
Сейчас, вспоминая свои выходки, просто недоумеваю. Это еще раз подтверждает мою мысль, что мозгов у меня не было. И ни тогда, ни сейчас не понимаю и не могу ответить на простой вопрос: зачем?
В другой раз я такое сотворил, что стыдно признаться.
Я
На мою беду, но больше конечно мамину, мое черное дело увенчалось успехом, и мама, наступив все-таки на гвоздь, проколола ногу насквозь.
Какова же была моя реакция? Единственное, чего я испугался в тот момент, это то, что меня могут сдать в милицию.
Хулиганил я много, но остальные мои выходки стерлись из памяти, однако, думаю, их наверняка хорошо помнят мои родители.
Один раз у меня была стычка с моей тетей, тогда мы еще жили вместе. Не помню, кто из нас победил, видимо, тетя, потому что я пару недель ходил со здоровенной шишкой на лбу и всем жаловался, выговаривая только два слова: «Ирка-шишка» (так звали мою тетю).
Тогда я еще плохо говорил и не знал более емких и красочных слов.
Ну что я еще помню из времен детского сада? Тогда мы еще жили на улице Степана Разина, и у нас рядом с домом был Пионерский спуск. Зимой по нему машины не ездили, и мы катались с отцом с него на санках.
Помню свой первый день в детском саду, как я орал как резаный, когда мама меня привела и оставила.
Помню, как один раз, поругавшись с лучшим другом, хотел его придушить.
Помню, как подглядывал в туалете за девчонками, и воспитательница поставила меня перед всей группой и сказала:
«Снимай штаны».
Помню, как не любил спать днем. Как же я потом, вспоминая, ругал себя, что я не понимал, как это бывает сладко – поспать днем.
Помню, как в обеденный сон нас не пускали в туалет, и я, просунув между кроватями свой писюн, делал свое дело на пол, за что меня потом наказывали. Зато я спал в сухой кровати в отличие от некоторых.
Помню, как мне на голову нагадили голуби, и как я отмывался, заливаясь слезами.
Как я уже говорил, мы жили на 116 км. У нас рядом был практически брошенный военный аэродром. Отец учил меня не только управлять автомашиной, но и прививал любовь к спорту.
Он был кмс по лыжам и периодически, взяв меня с собой, устраивал вылазки. Одна из вылазок мне очень хорошо запомнилась.
Естественно, чувство соперничества присутствовало всегда.
В очередной раз мы вышли на лыжню и погнали в сторону леса. Периодически отец интересовался, не устал ли я. Я не хотел выглядеть слабаком и продолжал хорохориться. И мы уезжали все дальше и дальше от дома.
Кончилось все тем, что геройство мое закончилось, и обратно я уже возвращался на буксире.
Мы связали
ШКОЛА
Выбор школы был очень простым, вернее, его не было. Естественно, я пошел учиться в школу, где работала моя мама, так сказать, чтоб был на глазах и под присмотром.
Никому не пожелаю такого соседства. Шаг влево, шаг вправо, малейшее замечание – и все сразу становится известно моей маме.
Маму я видел только тогда, когда меня наказывали. Я заметил такую закономерность: если меня выгоняют из класса во время урока, то обязательно мимо проходит мама и ловит меня.
Она была очень строгой, и все ее боялись, но больше, конечно, уважали.
Мой дневник пестрел записями о моем плохом поведении. Самым страшным для меня был, конечно, вызов отца в школу, но обошлось. Несмотря на это, папа досконально знал мою ситуацию, хотя мама меня частенько жалела и выгораживала, поэтому периодически мне прилетало или ремнем, или проводом.
Проводом больнее, так жжет! Жжет, что можно надуть в штаны.
Поэтому я заблаговременно прятал все провода. Попадало мне не очень часто, и в какой-то счастливый для меня момент отец сказал, что я уже взрослый и пороть меня некрасиво.
С того времени я стал подключать свое самосознание, чтобы контролировать себя и не подводить родителей.
Именно на авторитет родителей и делался всеми основной упор в моем воспитательном процессе.
Со школы и началась моя закалка.
Надо сказать, что моя школа не простая, а с углубленным изучением французского языка.
И почему-то считалось всеми, что в ней учатся хлюпики и маменькины сынки.
Поэтому из соседних школ к нам постоянно приходили незваные гости, чтоб отнять у нас деньги или просто тупо побить.
Разборки происходили почти каждый день и каждую перемену и, как правило, всегда не в нашу пользу.
Я с гордостью могу сказать, что именно с нашего класса наступил переломный момент. Конечно же, это не получилось само собой и далось нелегко.
Долгое время мы ходили с синяками, но мы все равно прекратили стычки с хулиганами из соседних школ.
Для этого мне пришлось даже записаться в секцию бокса. Я долгое время не мог ударить в лицо противника.
Но по прошествии некоторого времени проблема была решена.
Мы сломали стереотипы, сложившиеся годами, и заставили себя уважать.
Боксом я занимался недолго, но этого хватило, чтоб остудить пыл гостей и навести порядок на школьной территории.
Естественно, я был не один, у нас была целая команда, и мы выходили на разборки, несмотря на численное превосходство наших противников, чем и завоевали в последующем их уважение.
Ну и слухи про бокс сыграли тоже немаловажную роль в этом. Нельзя сказать, что мы не боялись.
Мы боялись, страх был иногда панический, страх такой, что руки и ноги дрожали. Но мы, несмотря ни на что, выходили на улицу на разборки.