Как запело дерево
Шрифт:
Фермер огорчался, что его волы теперь совсем не работники, и грустно глядел, как один тянет вкривь, а другой — вкось. Иногда целое утро они прокладывали одну борозду, а после обеда вновь принимались за нее.
— Эти волы с ума меня сведут, — говорил он, приходя домой. — Ах, если б можно было их продать, но ведь о продаже Белого нечего и мечтать, он все худеет и худеет. Ну а если я избавлюсь от Рыжего, который тоже стал никудышным, что мне делать с одним-единственным волом?
Дельфина и Маринетта испытывали угрызения совести, слушая все
Они и не знали, что Белый, не умевший держать язык за зубами, все испортит.
Однажды вечером, вернувшись с поля, Рыжий играл с девочками в «выше ноги от земли» во дворе фермы. Вообще-то он не взбирался ни на дно перевернутой кадки, ни на верхнюю ступеньку лестницы во дворе, ни на бельевой бак. Для этого он был слишком большим. Но его — по уговору — уже нельзя было осалить, если он успевал поставить копыто хотя бы на краешек. Хозяин неодобрительно глядел на эти забавы.
Когда большой рыжий вол коснулся копытом края колодца, изображая, что забрался на него, хозяин грубо потянул его за хвост и сердито сказал:
— Кончил валять дурака? Нет, вы только посмотрите, как этот болван развлекается!
— Ну и что, — сказал вол, — уж и поиграть нельзя?
— Я разрешу тебе играть, когда работать будешь как следует. Иди в хлев.
Потом он увидел белого вола, ставившего опыт по физике в чане, из которого только что пил.
— И тебе тоже советую быть поприлежнее, — сказал хозяин. — Я уж найду средство заставить тебя работать! А пока и ты иди в хлев! Ну на что это похоже — возиться в воде? Проваливай отсюда!
Белый вол, раздраженный тем, что прервали его опыты, а еще более того оскорбленный хозяйским тоном, решил дать отпор:
— Я еще допускаю, что вы могли так грубо разговаривать с волом невежественным, вроде моего коллеги, — эти существа другого языка и не разумеют. Однако с таким волом, как я, с ученым волом, следовало бы обращаться иначе.
Подошедшие поближе девочки делали знаки, чтобы он прикусил язык, но Белый продолжал:
— Так вот, говорю я, с волом, сведущим в науках, изящной словесности и философии…
— Как? Вот уж не знал, что ты такой образованный…
— Тем не менее это так. Я прочел больше книг, чем вы прочтете за всю свою жизнь, мсье, и знаю гораздо больше, чем вся ваша семья, вместе взятая. Неужели вы считаете, что столь выдающемуся волу к лицу заниматься полевыми работами? И полагаете, что место философии — у плуга? Вы ругаете меня за плохую работу в поле, но ведь я создан для дел более важных!
Хозяин слушал внимательно, время от времени качая головой. Девочки думали, что он очень сердит и, конечно, когда Белый расскажет все, рассердится еще больше, и им было очень не по себе, но вдруг они услышали, как отец сказал:
— Что же ты раньше мне ничего не говорил? Если бы я знал, то уж, будь уверен, не заставил бы тебя заниматься такой тяжелой работой: я слишком уважаю науку и философию.
—
— Разумеется, и изящную словесность тоже. Кончено, пусть будет так: отныне ты остаешься дома для завершения образования в полном покое. Я больше не хочу, чтобы ты отрывал от сна часы для чтения и раздумий.
— Вы замечательный хозяин, чем отблагодарить вас за великодушие?
— Заботой о своем здоровье. Наука, философия и изящная словесность хороши, когда они пышут здоровьем. Теперь твое дело — учиться, есть и спать. А Рыжий будет работать за двоих.
Вол не уставал восхищаться таким редким хозяином и нахваливал его за ум, а девочки гордились отцом.
Только рыжему волу радоваться было нечему.
Впрочем, он тоже приноровился к новым порядкам, и, хотя работал он не безупречно, ему все-таки легче было тянуть лямку, чем прежде, когда его собрат по рассеянности или просто назло портил ему всю работу.
Что до белого вола, то он, можно сказать, зажил совершенно счастливо.
Решительным образом он сосредоточился на философии, и, так как свободного времени у него было хоть отбавляй, а корм был преотличный, мысли его текли безмятежно. Он нагуливал все больше жира и выглядел отменно. Как раз к тому времени, когда вол создал очень стройную философскую систему, хозяин заметил, что он прибавил семьдесят пять килограммов, и решил продать его мяснику вместе с рыжим волом. По счастью, в тот день, когда он отвел быков в город, большой цирк разбил свой шатер на центральной площади. Владелец цирка, проходя мимо, услышал, как белый вол разглагольствовал о науке и поэзии. Подумав, что ученый вол пригодится ему в цирке, он предложил за него хорошую цену. Вот тут-то рыжий вол и пожалел, что не стал учиться.
— Возьмите и меня, — сказал он, — я, правда, не ученый, но знаю забавные игры и смогу смешить публику.
— Возьмите его, — попросил белый вол, — это мой друг, я не могу с ним разлучаться.
После некоторых колебаний владелец цирка согласился купить и Рыжего, и жалеть об этом ему не пришлось, потому что волы имели большой успех.
Назавтра девочки пришли в цирк и хлопали своим друзьям, показавшим замечательный номер. Им было чуть-чуть грустно думать, что они видят волов в последний раз, и даже Белый, который раньше только и мечтал о путешествиях для расширения кругозора, едва удержался от слез.
Родители купили другую пару волов, но девочки уже не собирались учить их читать: теперь они знали, что волам грамота и к чему (разве что посчастливится устроиться в цирк!) и что самые прекрасные книги сулят им самые ужасные беды.
ПЬЕР ГРИПАРИ
Кукла Скубиду, которая знает все
Перевод Е. Лившиц
Жил-был мальчик по имени Башир. И была у него резиновая кукла по имени Скубиду, и еще папа по имени Саид.