Как жил, работал и воспитывал детей И. В. Сталин. Свидетельства очевидца

Сергеев Артем Федорович

Выпустив, сразу сослали в Казань. В Казани поселили на 5-м этаже в доме без лифта. А у него ноги были больные: ранение и сосуды очень пло­хие. Его после тюрьмы осмотрел Александр Нико­лаевич Бакулев и даже заплакал: «Васька, до чего тебя довели».

Е. Г.: Письма Вам писал?

А. С.: Нет. Оттуда он писал Хрущёву, Молотову только относительно своего положения. Не писал мне. Думаю, заботясь о возможных адреса­тах, понимая, что письмо его может быть какой-то компрометацией. Он был человеком

благород­ным, предусмотрительным и осмотрительным, но только не по отношению к себе.

Е. Г.: А почему Василий взял фамилию Сталин? Это псевдоним, а фамилия Джугашвили...

А. С.: А нет! Это была уже фамилия официальная — Сталин. И Василий при рождении был записан отцом как Сталин.

Е. Г.: А Света?

А. С.: Она заменила фамилию после смерти Сталина. Василий не одобрял. Василия вынуждали сменить, но он был непреклонен! Как ему потом замену сделали, даже не знаю. Думаю, в Казани дали паспорт с измененной фамилией. Для него это был удар и оскорбление, потому что он почитал отца более всего на свете! И, конечно, никогда бы не дал своего согласия на смену фамилии. Не пото­му, что славная, а потому, что это фамилия его от­ца. Он получил её при рождении, так записал его отец. В этом отношении он был человеком принци­пиальным, даже жестко принципиальным. И вооб­ще был благородным человеком. И то, что на него сейчас льют грязь, — это недостойная ложь!

Е. Г.: Светлана приходила к вам в гости?

А. С.: Да, частенько. К матери моей приходила и домой, и, сюда, на дачу, приходила с дочкой Катей, что-то рассказывала. Ей тоже надо было кому-то излить душу. Она сторонилась того общества, «элитного», так сказать, и была очень одиноким человеком.

Е. Г.: Кстати, а как вы оцениваете книгу Свет­ланы «20 писем к другу»?

А. С.: Мне Светлана показывала, как она писа­ла эту книжку. Я её не читал тогда, она просто по­казывала: вот, мол, лежит у меня (листочки лежа­ли) , сижу и кропаю. Это в Жуковке происходило, где домик у нее был — дача казенная.

Когда я книжку прочитал, подумал: там ей кто-то кое-что изменил и добавил, не соответст­вующее тому, что она когда-то говорила. Потому что те характеристики, которые там даны некоторым людям — это не ею данные характеристики. Книжка, на мой взгляд, дополненная.

Например, там черт знает, какие пакости о Власике читаешь... А ведь она и воспитывалась, собст­венно, под его опекой. Чуть что нужно — всегда к Власику. И отношение к нему у нее было как к такому попечителю. Плохо пишет и об Алексан­дре Николаевне Накашидзе. А это фактически была её старшая подруга в доме, она Светлану вы­водила в свет. Она после Каролины Васильевны Тиль стала домоправительницей. А потом вышла замуж, кажется, за министра легкой промышлен­ности Грузии, и уехала. Сталин Светлану беско­нечно любил. Называл её «маленькая хозяйка», был очень ласков с ней. И Вася даже ревновал.

Сам Василий прожил трагическую жизнь, и похоронили его не по-людски. Причина смерти не совсем ясна. Посмотреть на него ни жене, ни дочери толком не дали. Дочь говорила, что на те­ле заметила какие-то следы. Жена хотела китель поправить, так её отогнали. И быстренько похо­ронили в Казани. Слава Богу, перезахоронили много позже на Троекуровском кладбище в Мо­скве. Но даже не под своей фамилией, которую носил всю жизнь — Сталин, а под прошлой фами­лией отца — Джугашвили.

Сталин и некоторые вопросы строительства

Иосиф Виссарионович Сталин был великим организатором. Этого не могут отрицать даже его враги: мощное строительство, небывалое развитие искусства и культуры, науки, основание научных школ, механизация сельского хозяйства... Велись ли дома разговоры об этих государственных делах, обсуждались ли вопросы строительства, например? На эту тему мы ведем разговор с Артемом Федоровичем.

Е. Г.: Ездил ли Сталин по Москве, осматривая ведущееся мощное строительство? Говорят о сталинском стиле в архитектуре. А формировал ли он его?

А. С.: Да, постоянно ездил осматривать стройки. И когда мы с ним ехали в машине, он показывал на появляющиеся здания, комментировал, рассказывал. Или говорил, что должно быть там или здесь построено. Я помню его разговор в машине с Лазарем Моисеевичем Кагановичем. Это был 1935 год. Каганович был первым секре­тарем Московского комитета партии. Речь шла о Дворце Советов, который планировался на месте Храма Христа Спасителя. Они говорили, какие здания должны быть убраны с Волхонки. От пло­щади Дзержинского, то есть, с Лубянки, должен был идти проспект ко Дворцу.

Е. Г.: А как Сталин относился к Москве как к городу?

А. С.: Он считал, что Москва должна сохраниться в её стиле. Кое-кто предлагал все снести и заново построить, кто-то желал на новом месте столицу строить. А Сталин говорил, что надо обновить, почистить, и чтобы она сохранила свой характер и замысел, идею её градостроительства. Ведь центр Москвы — это колокольня Ивана Великого, потом шатровые церкви, дороги кольцевые. А когда стали строить высокие дома, то и колокольня потерялась, и церкви были закрыты домами. Сталин хотел в центре поставить Дворец Советов, чтобы он возвышал­ся над зданиями, как в свое время колокольня Ивана Великого, построить высотные здания наподобие шатровых церквей, то есть поднять Москву. Кольца оставались: и А — Бульварное кольцо, и Б — Садовое кольцо, по которым ходи­ли трамваи «А» — «Аннушка» и «Б», который то «бякой» называли, то «бабушкой».

Ну и помню его разговор относительно кон­кретного дома. Это было 17 мая 1937 года. Дом стоит напротив Киевского вокзала с другой стороны, на Дорогомиловской улице: 5-этажный стилобат, а центральная часть — 8-этажная. Шел разговор о сроках строительства. Сталин сказал: «Думаю, что три года и три недели достаточно, чтобы выстроить такой дом». И дом был в эти сроки построен и заселен. А строители говорили, что нужно больше времени на это строительст­во. Дом был долгостроем. Кстати, туда вселился и мой соученик по 10-му классу спецшколы.