Какая еще любовь?
Шрифт:
— Какой «такой»?
— Бурной. — Доминик дотронулся пальцем до ее губ.
Она отступила на шаг и выглянула в окно. Снаружи никого.
— Да, бурной. Вот. И как ты, в порядке?
— А ты нет?
Он подошел и остановился сзади. Очень близко. Она чувствовала его теплое дыхание на шее.
— Не знаю. Я до сих пор пытаюсь понять, что же все-таки с нами произошло.
Начинается! Эти игры Молли терпеть не могла. Она повернулась к нему, теперь они стояли почти вплотную.
— Брось, ты отлично знаешь, что
Он положил руки ей на плечи.
— Ну да, знаю.
— Несколько раз, не забывай, — продолжила она. Чтобы смотреть ему в глаза, требовалась вся сила воли.
— Ну да, несколько раз. Не перебивай меня, Молли. Мне нужно сказать что-то еще.
— А зачем? — спросила она, опуская глаза. Если смотреть ему в лицо, в организме начинают происходить Странные вещи. — По-моему, ничего не нужно.
— Нет, нужно, Молли. Это было… Черт, это было потрясающе. Только, может, все ошибка? У меня был очень тяжелый день. Потом я принял эту таблетку… Ты чувствовала себя виноватой…
Молли вывернулась из его рук и быстро отошла к кровати.
— Доминик, пожалуйста, не надо все портить. Не будь дураком. Что ты делаешь из меня мученицу? Я никогда не совершаю того, что не хочу. Никогда.
Он кивнул и не двинулся с места.
— Хорошо, Молли. Ты этого хотела. Я этого хотел. «Хотел» — это еще мягко сказано. Вопрос в том, что дальше.
— А разве должно быть какое-то «дальше»? Зачем? Почему мы не можем просто… просто… черт!
— Заниматься сексом, ни о чем не думая, как прошлой ночью? Да, Молли?
Она посмотрела на него.
— Что? Ты хочешь, чтобы я тебя упрашивала? Какое прелестное эго сидит у вас внутри, Доминик Лонгстрит.
Он в два шага оказался рядом с ней.
— Ты хочешь ссориться? Да-да, Молли, ты хочешь со мной поссориться. Я просто хотел поговорить с тобой о том, что случилось вчера ночью, а ты затеваешь ссору. Зачем?
Она скрестила руки на груди, нервно забарабанила пальцами, посмотрела в пол.
— Мы… мы это уже обсуждали. Я здесь, ты здесь. Меньше чем через две недели ты по-прежнему будешь здесь, а я — уеду. Я… не хочу, чтобы получилось как-то еще. Я не хочу, чтобы кто-то страдал.
Она расцепила руки и отошла к двери.
— Словом, что случилось, то случилось. Никто не знает, как пойдет дальше, сегодня ночью или любой другой ночью. Разве обязательно это обсуждать? Почему нельзя просто… просто наслаждаться жизнью?
Она взялась за ручку, но он опередил ее, прижал рукой дверь, поймал ее в ловушку.
— Молли, чего ты боишься? Чего ты, черт подери, боишься? Серьезных отношений?
Она вздернула подбородок.
— Я хочу выйти. Окажите любезность, пропустите меня.
Он оказал. С холодным выражением лица сделал шаг в сторону, и Молли пулей вылетела из комнаты. Она быстро спустилась вниз по лестнице, вбежала в кухню и чуть не зарыдала от радости: и дети, и миссис Джонни
— Молли, нам надо… привет, дети, здравствуйте, миссис Джонни, — улыбнулся Доминик, войдя в кухню. — Что, уже обед? Я готов лошадь проглотить.
— Дядя Ник! — воскликнул Большой Эл, сделав большие глаза. — Так нельзя говорить.
— Да, — прибавила Лиззи, укладывая себе на тарелку большой бутерброд с ветчиной, помидорами и латуком. — Лошадей не едят, дядя Ник, на них катаются.
Молли уже вовсю хлопотала, помогая миссис Джонни наливать чай. Она старательно не замечала ни Доминика, ни его взгляда, ни явного желания остаться с ней наедине.
— Теперь, дядя Ник, меня зовут Большой Эл, — гордо заявил Большой Эл. — Просто «Эл» слишком коротко. Сначала я хотел быть Великим Элом, но Лиззи меня побила, и я переделал на Большого Эла. Нравится?
Доминик выдвинул себе стул и уселся к столу.
— Большой Эл. Вроде ничего. Хотя немного похоже на прозвище гангстера. Большой Эл отбывает пожизненный срок в Алькатрасе.
— Чего?
— Он говорит, Большой Эл — имя для мафиози. Эх ты, малявка, — вставила Лиззи. Молли, присаживаясь к столу напротив нее, неодобрительно покачала головой. — Ну и пожалуйста. Можешь быть хоть Элом Величайшим. Попробуй попроси у меня еще что-нибудь.
Большой (или Великий — как вам больше нравится) Эл выпятил чуть дрожащую нижнюю губу.
— Я только хочу, чтобы у меня было настоящее имя. И нечего надо мной смеяться, Лиззи. — Он отодвинул стул и выбежал из кухни.
— Молодчина, Лиззи, — сказала Молли. — И что ты теперь будешь делать?
— Хочешь, чтобы я побежала за ним и извинилась?
— Отличная идея, — подхватил Доминик, взяв бутерброд. — А потом вы оба вернетесь и доедите.
— А мне обязательно извиняться?
— Нет, — ответила Молли. — У тебя есть выбор.
— Плюс масса возможностей, — вставил Доминик, подмигнув Молли. Она с трудом удержалась, чтобы не треснуть его чем-нибудь по голове. Судя по всему, он все еще сердит на нее, но нравиться она ему не перестала. В последнем она уверена на все сто, ведь он ей по-прежнему нравился. Даже когда ей хотелось поколотить его.
— Ох уж эти мальчишки! — с театральным пафосом воскликнула Лиззи и отложила салфетку. — Ладно, ладно, уже иду. Надеюсь, теперь вы довольны?
— Молли, ты довольна? — спросил Доминик, когда, демонстративно топая, Лиззи вышла из кухни.
Она выхватила у него вилочку для оливок, подцепила одну и улыбнулась, увидев, как он отпрянул от неожиданности.
— На седьмом небе. А ты?
— Да, в общем, доволен. На прошлой неделе мне пришлось улаживать пару скандалов между ними. Должен признаться, у тебя это выходит гораздо лучше. Что бы я ни говорил, все только подливало масла в огонь. Ты умеешь обращаться с детьми.