Какая нелепость...
Шрифт:
– Где я могу помыть руки? – чуть позже поинтересовалась у него Татьяна.
– Похоже, нас зовут уже к столу.
– Правильно. Ты гений!
– вдруг воскликнул Евгений.
– Нам нужно срочно помыть руки. Пошли!
Он чуть ли не втащил свою нимфу в ванную комнату и с коварным видом защёлкнул дверной замок.
За тот вечер они ещё не раз бегали «мыть руки», возвращаясь к праздничному столу с раскрасневшимися лицами и лукавыми глазами.
До самой свадьбы их встречи проходили неожиданно бурно и с впечатляющим финалом, нередко что-то под ними ломалось или обрушивалось им на головы,
Вот и сегодня, они переполнялись чувствами нежности и страсти. Только на этот раз рычагом вдохновения им служили купюры разных достоинств, которые шелестели под их извивающимися телами. Шелест становился менее интенсивным и вскоре стих совсем.
– Слушай, а в этом что-то есть, - откинувшись на спину, мечтательно произнёс Евгений, оглядывая созданную им поляну из опавших листьев.
– И на чём мы с тобой только не занимались сексом, - продолжила его мысль менее романтичная жена, - а вот на «маминых коронках» нам ещё никогда не доводилось…
– Танюша, мама бы не оценила твоего юмора. Кстати, - приподнялся он на локтях, - можешь пойти к ней и порадовать её нашими успехами.
– Ага, щаз… прям, как есть, пойду и порадую… - Татьяна закатила глаза и эротично потянулась всем телом.
– И откуда в тебе столько распущенности? – Евгений усмехнулся, разглядывая её красивые формы.
Он зачарованно попытался коснуться её изящной шеи. Татьяна увернулась от него.
– Не знаю, что подумала ты, бесстыдница, - Евгений начал ползком преследовать её, - но я имел ввиду, что мы уже хоть завтра можем вернуть все наши долги. – Его голос звучал магически, а в глазах опять появились уже знакомые ей искорки.
– А я имела ввиду только то, что я уже в пути!
– опять увернулась от его рук Татьяна и, подхватив с пола халатик, накинула его на себя.
– Тогда скажи Дарье Потаповне, что на ужин я хочу иметь беляши с подливой. И непременно, чтобы они подавались с улыбкой «мадонны», на меньшее я не согласен. Ты так тёще и передай! – устрашающе шипел ей вслед Евгений.
Татьяна тихо засмеялась и скрылась за дверью.
Весь следующий день был полон суеты и мелких событий. С виду, всё как будто было обычно, но всё же разница ощущалась - мир и покой воцарились в доме Евгения.
Вечерело. Дарья Потаповна с милым лицом воодушевлённо жарила беляши и что-то под нос себе напевала, Антошка елозил машинкой по полу, а Татьяна крутилась у зеркала, примеряя новую блузку.
– Мам, ну как она тебе? – Таня заглянула на кухню в своей элегантной обнове.
– Просто великолепно! Евгению очень понравится, если тебя это интересует, - и она вновь затянула свою бодрящую душу песню.
– Спасибо, - кротко ответила Татьяна, а у самой с лица не сходила блуждающая улыбка.
Весь день она думала о них с мужем. Последнее время у неё с Евгением были несколько натянутые отношения, а вчерашний вечер всё неожиданно изменил. Даже её мать заметно ослабила хватку и менее критично отзывалась о своём зяте, что давало Татьяне возможность расправить плечи и дышать полной грудью.
Молодая хозяйка ждала мужа с работы и ей не терпелось сказать ему о том, что она любит его и будет любить независимо от того, сколько денег он зарабатывает. А в душе ей было стыдно за то, что, не желая того сама, она подпала под влияние своей матери, напитав себя раздражением и обидой. Но об этом она с Евгением, конечно, говорить не станет, а только со своей стороны приложит все усилия, чтобы впредь, в её обществе, он чувствовал себя уютно и комфортно.
А с матерью Татьяна решила серьёзно поговорить. Она обязательно скажет ей: «Мама, если ты желаешь счастья мне и своему внуку, то тебе придётся пересмотреть своё отношение к Жене, а то иначе, нам придётся уйти на квартиру, чтобы не отравлять друг другу жизнь…».
Татьяна любила свою мать и безмерно была ей благодарна за все те жертвы, которые та принесла ей в своё время. Но сейчас Татьяну тяготили её бесконечные претензии и беспокойства, которые та вносила в семью.
Покосившись в сторону хлопочущей у стола матери, Татьяна тяжко вздохнула и подумала: «бедная моя мамочка».
Она вдруг вспомнила, как когда-то та поведала ей о своём детстве, о её вечно занятых родителях и ненавистном детском саде, в котором ей было так безнадёжно тоскливо. Там маленькую Дарью никто не обижал, но в казённых стенах она чувствовала себя потерянной и ненужной. Никакие уговоры со стороны воспитателей ей тоже не помогали. Дарёнка каждое утро с воплями появлялась в детском саду и на протяжении всего дня её не покидало состояние подавленности. Были моменты, когда ей совсем становилось невмоготу и тогда слезы неудержимым потоком катились у неё из глаз. На вопросы воспитательницы «что случилось?» Дарья обычно отвечала, что больно ударилась или прищемила палец, и только близкой подружке, тихой Флорке, она признавалась, что хочет домой, к маме. А вечером она завороженно смотрела с надеждой на входную дверь, из-за которой всё чаще появлялись чужие мамы.
Когда Дарья перешла в старшую группу, то её начали по пятницам оставлять в продлёнке на ночь, от чего степень её одиночества только ещё больше возросла.
Размышляя об этом, Татьяна недоумевала, и что же её маленькую маму так тянуло домой? Ведь из её рассказов она помнила, что как только отец возвращался с работы, то её родители сразу же начинали выяснять между собой отношения. Возможно, не сразу и не так часто, как казалось Дарёнке, но эти скандалы по силе своей были столь яркими и бурными, что они основательно отпечатались в сознании ребёнка, сформировав в её воображении искажённое представление о семейной жизни.
Уже потом, гораздо позже, детство у Дарьи будет ассоциироваться с её орущими друг на друга родителями. В её памяти отложатся именно те моменты, когда в их дебатах «кто лучше и порядочнее» настигал апофеоз! К тому времени душа девчушки уже трепетала от ужаса и страха. И она, рыдая, в отчаянье кидалась с мольбой в ноги матери, чтобы та ничего «ему» не отвечала, «что он покричит, покричит и сам успокоится». Но мать была уже взвинчена до такого предела, что ей не дано было слышать ни голоса своего разума, ни Дашкиных заклинаний.