Какая-то ерунда (сборник рассказов)

Хургин Александр Зиновьевич

Послушал Самаев Ольгу, полежал и говорит ей:

– Ты, Ольга, это... Что-то я устал, наверно. И водки давно не пил. За деньги там можно все было, и пить и все, но я не пил. А тут это, выпил. Две стопки. Я посплю. Ладно?

– Поспи, поспи, - Ольга говорит.
– И я посплю.

Ну, Самаев долго не засыпал, а потом, правда, понемногу заснул. Устал он. Сегодня же еще там был, а теперь - тут, и с Ольгой. Устал.

А Ольга еще дольше Самаева не спала. Думала: "Конечно, что устал он, Коля.

Пять лет - там. Да ехал часа четыре, да меня здесь ждал. И водки еще выпил".

Ну, а завтра встали они - пока то, пока другое. Позавтракали. Самаев вчерашние сто грамм допил. Ольга не пила, так как ей во вторую на работу надо было идти, а Самаев сказал:

– Чего ей стоять, выдыхаться?
– и допил.

Потом Ольга в магазин ходила. Долго ее не было. Зато она молока принесла пять пакетов и колбасы килограмм в два двадцать. А долго ее не было, потому что очереди же и в тот отдел, и в тот. Она-то, конечно, заняла в оба сразу, но все равно получилось долго. А там пришла, туда-сюда - пора на работу уходить. Ольга Самаеву говорит:

– Пойду я, чтоб не опоздать. А то у нас, сам знаешь, транспорт.

И ушла она. Во вторую. А Самаев после того, как она ушла, послонялся с полчаса по комнате и тоже ушел. По городу походил, посмотрел, в кино сходил. А больше вроде и некуда идти. И Самаев подумал, что надо бы к брату зайти, поздороваться. У него брат еще жил тут родной. Они близнята с ним были. Он Коля, а брат - Толя.

Дом братов Самаев нашел по памяти спокойно. Не забыл, получается, за пять лет. Позвонил два раза, как всегда он звонил, подождал. Открывает какая-то тетка в юбке.

– Вам чего?
– говорит.

Самаев говорит:

– Мне Самаева Анатолия, я брат его буду.

Тетка говорит:

– Похож. Они, - говорит, - с женой разъехались, а мы в их квартиру, в эту вот, съехались. А он сейчас на Столярова живет, дом шесть, квартира восемнадцать.

Поехал Самаев на Столярова. Траспорта минут двадцать ждал. Приехал, позвонил два раза. Выходит брат. Уставился на Самаева и стоит. Потом говорит:

– Тю бля, я думал, уже выехал с похмелюги. Дверь открываю, а там - я. А это, значит, ты.

– Я, - Самаев говорит.
– Кто ж еще?

– Ну заходи, - брат говорит.
– Давай.

Зашли они. Брат говорит:

– Ты это, не обращай... на это... Я со своей разошелся, так у меня тут бардак. Вчера с мужиками бухали. Но ты не обращай. Я бабу какую-нибудь приведу, она тут поубирает.

Самаев говорит:

– Ясно. А я, - говорит, - иду, гадаю, дома ты или нету тебя.

– Дома я, - брат говорит.
– Я всегда дома. А куда ходить? Хата своя, пускай, кому надо, ко мне ходит. А? Так или не так?

– Угу, - Самаев отвечает, - так.

– Слышь, - брат Самаева вспомнил, - а ты когда вышел?

–

Вчера, - Самаев говорит.

– Е!
– брат говорит.
– Так надо ж отметить.

– Давай в другой раз, - Самаев ему говорит.
– А то мне еще тут надо... кое-чего... дело одно.

А брат говорит:

– Ты кончай. Я, - говорит, - сейчас. У тебя это есть?

– Есть.

– Гони.

Дал Самаев брату червонец, брат залез в штаны, пальто сверху надел и побежал.

– Я сейчас, - говорит, - сейчас.

И точно. Он быстро назад вернулся. Бутылку самогона принес, сказал: "Тут у меня сосед производит, градусов шестьдесят", - минтая две банки, хлеба и икры кабачковой банку.

– Ну давай, - брат говорит.
– Чего тянуть? Будьмо.

Выпили. Консервы ножом открыли и икру. Закусили: Самаев - чуть-чуть, не хотелось ему, а Толя, брат, первую хорошо закусил, плотно. Закусил, значит, сок из минтаевской банки хлебом вымакал, в рот хлеб этот положил и говорит жуя:

– Ну, чего?
– говорит.
– Теперь попиздим? Ты, - говорит, - как жил? Там.

– Хреново жил, - Самаев говорит.
– Разве там - это жизнь?

– А тут думаешь, жизнь?
– брат спрашивает.

– Думаю, жизнь, - Самаев отвечает.

– Зря думаешь, - брат говорит.

– Может, и зря. Но тут воля, все ж. А там...

– Воля. Где воля? Каждый писюн газированный - тебе начальник. И вся воля.

– Это да, - Самаев говорит.
– Наверно, и тут не ахти. Да. Ну а там, там - совсем. Задавить любого им ничего не составляет. Свободно.

– И тут свободно не составляет, - брат говорит.
– Давай еще.

В общем, допили они самогон, брат закосел, а Самаев почти что и нет, трезвый. Правда, как-то ни с чего взял он и сказал брату:

– Понимаешь, Толян, - говорит, - одному тебе доверяю как брату. Легли мы вчера с Ольгой спать, она прижимается ко мне, а я - ничего. Она - это, а я - вот... Ерунда просто-таки какая-то.

Брат на Самаева поглядел мутновато и говорит:

– Атрофировалось, - говорит, - или что?

– А я откуда знаю?
– Самаев говорит.
– Я водки перед тем выпил. Может, водка так подействовала?

– Водка - не. Водка - не может быть. Я слыхал, у моряков такое бывает, какие долго в море плавают и без баб. Так это, кажись, временно. Это лечат.

– Что ж я с этим, в больницу пойду?
– Самаев говорит.

А брат говорит:

– А чего?

– А ничего. Не пойду я.

– Ну, я не знаю, - брат говорит.
– Оно, наверно, и само пройдет. Постепенно. Ты ж мужик здоровый.

А Самаев говорит:

– Постепенно - оно, может, и это... А сегодня? Ольге чего говорить, если оно опять? Ну... Не встанет?