Каким ты вернешься? Научно-фантастические повести и рассказы
Шрифт:
Командор закрылся в каюте с Семеновым, и сутки мы их почти не видели. Они разработали программу сигналов, основываясь на свойстве неизвестных существ отражать и повторять информацию.
Некоторого успеха мы добились на тридцать второй передаче. Их реакция была по-прежнему очень похожа на эхо, но из всей информации они выбрали те части, которые можно было использовать для ответа.
Разговор выглядел примерно так:
«Начинаем передачу. Вы ее принимаете?» Они:
«Принимаем».
Мы:
«Где вы находитесь? Туннели ведут к вам?» Они:
«Туннели ведут».
Мы:
«Туннели кончаются тупиками. Может быть, это не туннели, а перегородки? Чтобы продолжить путь к вам, нужно пробиться сквозь них?» Они:
«Тупики».
Мы:
«Но где же вы находитесь? Если мерить путь вышиной самой большой из ваших пирамид, сколько таких отрезков до вас?» Они:
«Туннели».
Мы:
«Какую форму имеете вы? Какую форму имеют жилища, в которых вы находитесь?» Они:
«Туннели».
И дальше на все наши вопросы они отвечали одним обозначением — «туннели».
Честно говоря, я подумывал тогда, что они или мы что-то не поняли в системе обозначений, но командор думал по-иному. Он уже догадывался, в чем дело, и сразу же принял меры. Он спас жизнь всем нам. Нет, не всем…
Истоцкий вспомнил о слушателях, кивнул головой Павлу Петровичу, будто говоря: вот так-то…
Командор спросил, кто принимал двух роботов, вернувшихся из туннелей?
Оказалось, Семенов. Он поручился, что роботы прошли полный карантин, а сейчас стоят в грузовом отсеке, в изолированной камере. Семенов добавил, что к ним никто не притрагивался.
Он забыл лишь сказать, что проверил дверь камеры и касался ее руками.
Теперь командор закрылся в каюте с Антоном, биологом. Я видел, как на одном из контрольных экранов-пультов зажигались огоньки, как плясала стрелка камеры перепада. Это командор и биолог включали мезонные и нейтронные микроскопы, установки для энергофореза, анализаторы фракций…
Выйдя из каюты командора, Антон выглядел растерянным. На наши вопросы он отвечал односложно: сейчас, сейчас, погодите… А сам о чем-то напряженно думал, что-то пытался осознать.
Затем начался новый «разговор» с жителями планеты. Командор передавал:
«Если мы вас правильно поняли, вы находитесь в туннелях?» Они ответили:
«Туннелях».
Командор:
«Или же вне туннелей?» Он показывал им разные геометрические фигуры — треугольник, круг, но они в ответ передавали лишь один рисунок, который должен был означать:
«Туннели».
Командор:
«Форма ваших тел — туннели?»
«Туннели».
«Ваши жилища?»
«Туннели».
И тогда на контрольном телеэкране возникла в четком рисунке догадка командора, переданная на стены туннелей. Мы увидели в тысячи раз увеличенное изображение микробов, обнаруженных в «ракушках» и «булавочных головках». В ответ на стенах туннелей замерцали миллионы таких же изображений.
Командор созвал всех нас на ОС — общий совет. Он сказал:
«Итак, всем ясно, что эти существа — колонии микроорганизмов. Антон предполагает, что они по уровню развития находятся где-то между человеком и муравьем. Это, конечно, очень неточное сравнение, но точного в данной ситуации не найти. Если судить по возможности переработки информации, то они, кажется, способны скорее подражать, чем проявлять инициативу и творчество. На своей схеме они выделили пятном место, где находятся «булавочные головки» — будем их пока так называть. Если следовать гипотезе, предложенной Антоном, и проводить аналогии с муравьями, то можно предположить, что эти штаммы являются главнейшими — маточными, а те, что содержатся в «ракушках», выполняют обязанности «рабочих» — добытчиков энергии и веществ, необходимых для жизни. В то же время, возможно, «булавочные головки» могут осуществлять роль своеобразных «клеток мозга». Выявлением всего этого мы и займемся… — Он медленно поворачивал голову, стараясь каждому из нас заглянуть в глаза, и говорил: — Еще раз предупреждаю о строжайшем выполнении параграфа седьмого, пункта «а».
Соблюдать полную осторожность. Это существа с иным способом переработки информации, с иными свойствами. Пока мы не получили более полных сведений об их образе жизни, запрещаю покидать ракету и прикасаться к предметам, которые роботы доставят извне, и к самим роботам».
Последняя часть его приказа, как оказалось, была лишней. Не прошло и суток, как телепередачи из всех шести туннелей внезапно прекратились. Мы послали роботам приказ вернуться. Но они не выполнили его.
«Шесть роботов одновременно… — сказал Семенов и с сомнением покачал головой. — Это не похоже на обычные поломки. И не напоминает дружеских намерений. Скорее всего, они уничтожили роботов или каким-то образом присвоили их».
У него была привычка тыкать в слушателей пальцами, как будто это делало его доказательства весомей. И вот когда его длинный указательный палец уперся в мою грудь, я заметил, что ноготь на нем синий, словно его придавили.
«Ты, кажется, ушиб себе пальцы о слушателей, — пошутил я, и он невольно взглянул на свой указательный, а потом на остальные пальцы. Ногти на всех были синими, как лазуревые камешки».
И, знаете, первым придал этому значение он. Именно он, а потом уже доктор и командор. Может, Семенов вспомнил, что притрагивался к дверям камеры, где стояли те два робота. Первым делом он решил проверить, что стало с ними.
Истоцкий несколько раз судорожно глотнул слюну, и Павел Петрович протянул ему стакан воды. Но геолог не взял стакан. Смотрел куда-то в угол совершенно пустыми глазами, а на лице гиганта Петра отражался страх перед тем, что предстоит услышать.
— Вместо роботов мы увидели на экране две кучи трухи, Зато стены камеры мерцали и переливались, словно в них были вкраплены алмазы и рубины. Как вы понимаете, первым делом Семенов изолировался от всех нас. Вместе с ним, вопреки указаниям командора, остался доктор. Командор ничего не мог поделать: в данной ситуации параграфы Устава давали врачу широкие полномочия. Но уж остальным участникам экспедиции командор запретил даже касаться двери каюты, где находился больной. Еду Семенову и доктору доставлял транспортер, причем та часть его, которая входила в каюту, всякий раз отсекалась и ликвидировалась.
Через несколько часов доктор сообщил, что все средства, которые имелись в его распоряжении, бессильны. Микробов ничто не брало. Существа, выжившие в условиях этой планеты, стали неуязвимыми. Состояние Семенова ухудшалось, повысилась температура, появились признаки удушья…
Павел Петрович незаметно подал знак Петру: асфиксия-Т начиналась с легкого удушья, которое быстро нарастало.
— Как это ни странно, доктор не заразился от Семенова. Да и у кибернетика наступило облегчение, спазмы в горле прошли. На память о болезни остались только синие ногти. И еще одно: титановый перстень, который он не снимал с пальца — память о ком-то, — рассыпался пылью.