Какого цвета любовь?
Шрифт:
С удовольствием! – Сёма не верил своему везенью. Ему казалось, что здесь, на Земле только его тело, а невесомая и прозрачная душа подвешена где-то в районе фонарного цоколя, с большим интересом наблюдает за всем происходящим внизу.
Они втроём быстро зашагали в сторону многоэтажек: он, девушка с греческим именем «Алла», что означает «не такая, как все», и огромная умная овчарка Маркиза…
Они вошли в лифт, который работал, был чист и не вонял мочой. Поднялись на третий этаж.
– Маркиза, обтруси лапы! – Алла указала собаке на куски снега, прилипшие к шерсти, и та начала на полном серьёзе трясти всем телом, чтоб их сбить.
«Какая потрясающая тактичность! –
Он категорически не понимал, что с ним происходит! Он хотел ловить налету каждый её намёк, каждое слово. Мозг словно переключился на другие частоты и с готовностью ловил всё, произнесённое и непроизнесённое Аллой. Казалось, Сёма готов целовать сиденье стула, на которое она сядет, диван, на котором она раскинется, чтоб отдохнуть.
«Алла Топтыгина» было написано на табличке, прибитой к обтянутой дермантином утеплённой двери. «Добрая русская сказка про Машу продолжается!» – с удовольствием отметил про себя Сёма.
Квартирка оказалась маленькой и очень комфортной. Казалось, здесь всё до миллиметра было рассчитано для уюта и отдыха. Отсюда нелегко было заставить себя уйти. За окном сыпал снег, а в доме было тепло и пахло печеньем.
Наконец, она сняла куртку и свет упал ей прямо на лицо.
Нет, Алла совсем не была девушкой. Она была старше Семёна, но это его ничуть не расстроило. И взгляд её поймать было невозможно, потому что Алла, его Алла была раскосой! Так вот почему она поворачивалась боком и смотрела всё время в другую сторону! Сёма не разочаровался ни капли! Он просто удивился. Чтоб сгладить неловкость, вызванную неожиданными открытиями, он шутливо спросил:
– А муж не придёт?
Алла не стала брыкаться и говорить, что он первый мужчина, который переступил порог этого дома:
– У меня нет мужа, – тихо сказала она, – он ушёл к другой и бросил меня. И папы нет… есть отчим, но он меня не любит и не хочет, чтоб я встречалась даже с мамой… У меня никого нет, я совсем одна…
Острая жалость как стилет пронзила сердце Семёна. «Значит, судьбе так было угодно, чтоб мы встретились! Клянусь, что я буду её опорой и защитой! Я сделаю этого одинокого человечка счастливым! Клянусь!».
Ничего! – прошептал он, прикрыв рукой её кисть. – Теперь я буду с тобой!
Потом они долго пили чай с баранками и клубничным вареньем, она всё подливала ему в чашку и мазала булочки джемом со сливочным маслом. Они смотрели телевизор, потом Алла одолжила у соседа гитару. В этот миг Семён понял, что он отсюда больше не уйдёт. Она всё так же смотрела мимо него с лёгкого поворота головы, и это ему нравилось! Как там Пушкин называл свою Натали Гончарову? «Моя косая мадонна!» А это моя…
Он всё пел и пел, не останавливаясь, боясь, что если он сделает паузу, то Алла скажет, что ему пора, а ей утром вставать на работу, но Алла сидела напротив него и слушала, слушала, казалось, совсем забыв о времени, трогательно качая головой в такт песен. Часа в четыре утра, когда Сёма понял, что теперь его явно не выставят за дверь, потому что ну уж слишком поздно, он поставил гитару в угол:
– Аллочка, ты наверное уже устала от меня? Тебе спать хочется? Ты на работу во сколько встаёшь?
Алла мелко зевнула:
– Я никогда не слышала, чтоб так душевно пели! Мне очень понравилось!
– А на работу?
– Я сейчас не работаю. Встаю, когда Маркиза разбудит.
– Это хорошо! Ты вообще где работаешь? То есть, работала? – поправил себя Сёма.
– В Академии наук! – Алла засмеялась низким, грудным смехом.
– Вот и правильно, что ушла! – Сёма подхватил шутку. – Ненавижу женщин, которые строят из себя умных! Для меня домохозяйка – самая умная и хорошая женщина!
– Правда? – умилялась Алла.
– Я похож на мужчину, который врёт или льстит?!
Ну, что ты! Будешь ещё чаю? – Алла постаралась сменить разговор.
– Нет, спасибо!
– Тогда я сейчас помою посуду…
Ну, что ты! – Семён подскочил на стуле! Мысль о том, что он ел, пил, пользовался гостеприимностью такой милой и доброй хозяйки, так она ещё и посуду будет за ним мыть, была ему просто невыносима! – Тде у тебя фартук? Я сам сейчас всё помою и уберу!
Спальня с широченной кроватью под высоким балдахином Семёну очень понравилась…
Утром он пошёл выгуливать Маркизу. Алла за это время нажарила ему блинчиков.
Сёмик, ты любишь борщ? Настоящий, наваристый? Хочешь сварю?
Семён сжал её ладонь. Ладонь этой сказочной феи…
Обожаю!
Тогда принеси мяса, я тебе сварю!
Это… это которое в очереди стоят? – Сёма запнулся. Он никогда не покупал мяса, но слышал от папы, что «стоял в очерэд за миасом» и что «много кастей палажил суволоч!»
Зачем в очереди? – Искренне удивилась Аллочка. – Ты на рынок съезди. Там дороже, зато свежее!
Ну, конечно!
Потом Семён сходил «как мужчина» в ЖК, потому что у Аллочки текла батарея центрального отопления, она сто раз ходила, но кто с ней, с женщиной будет разговаривать?! Он пошёл, поговорил, во второй половине дня пришли и починили. За это время Алла сварила ему замечательный борщ! Большие куски мяса плавали прямо на поверхности, а жир толщиной в палец придавал ему золотистый цвет.
Сметаны, сметаны клади побольше, – Аллочка водила по его спине тёплыми пальцами, – сметана хорошая, домашняя. Тридцатипроцентной жирности… И борщ на настоящем топлёном масле, а не на подсолнечном!
Сёма ел, ел и никак не мог насладиться. Ему стало жарко. Он вытер пот со лба чайным полотенцем и положил его на стол.
Зая, – Аллочка смотрела в окно, – ты больше не пачкай полотенчики, ладушки? Я тебе тряпочек нарежу.
Раньше Сёма думал, что вкуснее его мамы никто не готовит, но Алла была настоящим виртуозом кухни! Потом он ходил с ней в поликлинику, потому что она немного кашляла. Как она выразилась, «курить стала меньше, а кашель, паразит такой, не проходил»! И снова Сёме стало её жалко: «Да не от курения моя девочка кашляет, а простыла на ветру! Потом, чтоб вести хозяйство, Аллочка забрала у него все деньги, которые ему недавно прислали из дому. „Вы, мужчины, такие растеряхи! – тихо засмеялась она. – Вы никогда не можете нормально распорядиться деньгами! Вот ты знаешь, например, что у тебя на сапоге вот-вот подошва отклеится? Надо к сапожнику нести! А ведь ему заплатить надо!“ Сёма был полностью с ней согласен. Ведь он никогда бы не пошёл к сапожнику, он и не знает, где тот находится! Он вообще не мог даже подумать, что существуют такие женщины – и умницы, и красавицы и такие дипломатки. Мама папу в шутку, называла „дебильчик“, всё равно некрасиво, но может папе нравится? Аллочка ластится как кошечка, называет „котик“, „зая“. Это так приятно! А вчера сама купила мне носки! У спекулянтки за двадцать пять рублей! Зато какие красивые!». Потом Семён долго ползал на коленях и натирал полы мастикой; мыл посуду после борщей; ругался с соседями, когда их затопили. Вечерами, сидя на кухне, медленно перебирал струны и пел о любви, потом снова мыл посуду… Да мало ли дел у мужчины, на руках которого слабая и беззащитная женщина?!