Какого цвета ночь?

Успенская Светлана Александровна

На небольшом возвышении в проблесках света, в окружении аппаратуры и прожекторов, пританцовывал Стив. Он ни на кого не смотрел, он был глубоко погружен в себя — на голове наушники, кожаная жилетка на голом теле, здоровенная клипса в ухе.

— Стив! — неожиданно для себя изо всех сил заорала Маша, замахала руками и запрыгала, чтобы он ее увидел. — Я здесь!

Но ди-джей не замечал ее, колдуя над аппаратурой.

Маше внезапно стало весело. Она заметила, что головная боль совершенно прошла, тело стало невесомым, захотелось орать, веселиться, содрогаться в танце, удивляя всех своей

бесшабашной удалью.

— Здесь классно! — проорала она Рыжему, который танцевал возле нее, нелепо двигая руками.

Тот ничего не понял, не расслышал, но все же согласно закивал.

Внезапно музыка стала тише, тоньше, почти совсем прекратилась и повисла на тоненькой ниточке над пляшущим народом, то и дело грозя оборваться.

— А сейчас, — разнесся в соленом воздухе усиленный во много раз голос Стива, — для вас прозвучит новая музыкальная композиция самой забойной, самой атасной техно-группы «Soarce Time Continuum» «Why you says bye-bye», что в переводе означает «Зачем ты говоришь мне «прощай», — я, ди-джей Стив, дарю ее вам!

Колышущийся обращенными к сцене лицами танцпол заволновался, зашевелился, заорал восторженно «уау!», а потом с первыми аккордами все вновь задвигалось, затанцевало… И вместе со всеми танцевала и веселилась, восторженно кричала «уау!» Маша. Она чувствовала необыкновенную радость и подъем, она была готова выпрыгнуть из кожи, чтобы еще быстрее двигаться, еще быстрее танцевать. Она восторженно трясла головой, и ее длинные волосы то падали на лицо, то отлетали назад, как в рекламе дорогого шампуня. Она хотела быть сексуальной — игриво гладила в танце свои бедра, соблазнительно прикрывалась рукой, задорно выглядывала из-под длинной челки, падавшей на глаза. Ей было так здорово! Рыжий, заметив ее виртуозные па, показал ей большой палец: мол, во даешь!

Потом звучала группа «Chemical Brothers», потом Карл Кокс, потом Голди, потом еще кто-то, и еще, еще и еще… Маша танцевала почти без перерыва, не чувствуя усталости, не замечая времени, не обращая внимания на влажный от пота лоб и взмокшую на спине майку. Она танцевала, даже когда музыка замолкала и в паузах ди-джей бормотал в микрофон что-то английское…

…Вдруг в воцарившейся тишине она внезапно услышала собственное имя, которое микрофон разнес по всему залу:

— …А сейчас обворожительная девушка Маша из Москвы покажет нам настоящий техно-данс! Маша, где ты, ау-у?

Толпа подхватила клич, и по рядам радостно пронесся восторженный вопль: «Ау-у, Маша!»

Как будто сквозь сон Маша почувствовала, как Рыжий подхватил ее руку и помахал ею в воздухе, как рефери, представляющий публике на ринге победившего бойца. Все сгрудились, образовав просторное кольцо, захлопали в ладоши, засвистели, заулюлюкали, кто-то одобряюще заорал: «Машка, давай!» Из динамиков вырвались первые аккорды музыки. Звук становился все громче, все объемнее, будто выплывая из небытия. Звук доходил до нее волнами, гладил ее тело, подталкивал, призывая к танцу. Отдаваясь ему, Маша ритмично задвигалась, подняв руки, затрясла головой. Толпа вокруг расцвела улыбками, заплескала в ладоши, пошла рябью и волнами.

Маша танцевала, чувствуя на себе сотни восторженных глаз: они ласкали ее, они обожали ее, они раздевали

ее — и она отдавалась им, чувствуя ответную любовь к ним и благодарность за их обожание. Она казалась себе центром Вселенной. Казалось, лишь специально для нее звучит музыка, танцуют люди, сияют в небе блеклые, по сравнению с неоновым светом, звезды. Она была совершенно счастлива.

Кольцо танцующих внезапно разомкнулось, вопль восхищения пронесся по толпе — но Маша ничего не замечала. Только чуть позже она увидела, что рядом с ней ритмично содрогается в пароксизмах еще одна черная фигура. Но на этот раз это был не Рыжий, это был сам сошедший с небес дискотечный бог, ди-джей Стив.

То, что он спустился в зал для совместного с Машей танца, свидетельствовало об огромном почете и уважении к ней. Сегодня она была как бы королевой дискотеки, особо отмеченной избранницей. Они танцевали вдвоем, друг напротив друга, как бы соревнуясь, кто кого перетанцует, и Маша почти физически чувствовала, как от окружавших ее людей исходит энергия восхищения и зависти…

Так продолжалось почти всю ночь. Только часа в четыре утра Маша и Стив добрались до своей кровати и повалились на нее почти без сил. Ночная эйфория прошла, Маша ощущала разбитость и какую-то странную звенящую пустоту внутри. Эта пустота точно пеленала ее тело, призывала упасть, отдаться ей, запрещала двигаться и шевелиться, убаюкивая ее странным свистящим шепотом, в котором треск ночных цикад мешался с вечным гулом прибоя.

Слабыми руками она стянула с себя одежду и рухнула на постель. Потом по ее телу шарили чьи-то жадные руки, но она уже ничего не чувствовала, провалившись в черную гудящую бездну. Но и в этой бездне не было покоя, и, летя на дно стремительно приближающейся пропасти, она все танцевала, танцевала, танцевала…

Глава 15

Моя ценная идея, которую должен был осуществить Ненашев, заключалась в следующем. Мишка в свободный от прочей работы день должен был проследить за тем, куда ездят Маша и Сергей и где они бывают.

Их частые и дружные отлучки казались мне странными. Почему Маша всюду бывает только с Сергеем, почему не с Валерой? Потому что Виталий Васильевич не доверяет ему? Или она сама ему не доверяет? А ее ежеутренние парения в зимнем саду с наушниками выключенного плейера в ухе? Не после этих ли отлучек появляются у нее наркотики? Но ведь «горилла», то есть Сергей, — стопроцентно верный Чипанову человек, и, судя по Машиному дневнику, свою верность он неоднократно доказывал делом. Ума не приложу, кто из людей, живущих в доме, может поставлять Маше наркотики. Не домработница же!

Я вернулась в Славгород к обеду. С кухни доносился запах чего-то, вызывающего обильное слюноотделение. Комната охраны была приоткрыта, и из нее слышалось знакомое бубнение:

— «Понятие, означающее целостность чего-то по отношению к его части. Хм…»

— Сколько букв? — Я заглянула в комнату.

— Пять, последняя «а».

— «Основа». Но формулировка — бред собачий, я с тобой согласна…

Валера при моем появлении галантно снял ноги со стола.

— Привет! — улыбнулся он. Примерно так мог бы улыбаться каменный идол с острова Пасхи.