Кактус Нострадамуса
Шрифт:
Так и вышло, что ни в этот день, ни после увлекательную рукопись они не сожгли.
А в это время Зяме было скучно.
Лизонька, угадай она Зямино настроение, была бы оскорблена в лучших чувствах, поэтому он старательно делал заинтересованный вид, а позевать уходил в укромный угол. Слава богу, таких углов в просторном зале, декорированном под восточный шатер, было немало – Зяма как чувствовал, что они ему понадобятся, когда придумывал дизайн помещения.
– Казимир, вы обязательно должны быть на нашем маленьком празднике, – сказала ему накануне Лизонька
– Не буду думать, – пообещал Зяма, потому как о чем тут было думать, в самом-то деле?
Капризная красавица явно не удовольствовалась тем, что заполучила знаменитого Казимира Кузнецова как дизайнера, и собиралась протестировать его как любовника.
Нельзя сказать, что Зяма был против. Он горячо любил всех красивых женщин без исключения, а Лизонька была весьма и весьма хороша – и от природы, и благодаря усилиям косметологов, пластиков, стилистов, визажистов, массажистов, портных, сапожников, щедро оплаченных деньгами супруга-банкира.
Да, Лизонька была замужней дамой, и «маленький праздник» на сто пятьдесят персон как раз был посвящен десятилетнему юбилею счастливого супружества.
– Десять лет! – ехидно молвил кто-то в одном из тех укромных углов, где Зяма периодически отдыхал от шума и блеска «скромного семейного торжества». – Иным за убийство меньше дают!
Сияющая Лизонька в роскошном кремовом платье со шлейфом как будто только что выпорхнула из-под венца, зато благоверный ее выглядел изрядно заезженным и время от времени так странно и мучительно поводил шеей, словно хомут семейной жизни натер на ней мозоли.
Зяма поглядывал на Лизонькиного мужа с усмешкой, которую осмотрительно прятал за бокалом.
Максим Горохов был не тем человеком, над которым можно безнаказано потешаться. Сегодня у Горохова имелся прекрасный респектабельный бизнес, но двадцать лет назад он держал оптовый рынок, что означало прямые и тесные связи с бандитами. Такой человек вряд ли согласится на роль супруга-рогоносца и вполне способен по старой привычке разгладить «шашечки» на накачанном прессе героя-любовника раскаленным утюгом. Поэтому Зяме не хотелось, чтобы Горохов догадался о намерении Лизоньки приобщить к коллекции украшающих ее опочивальню дорогих безделушек высокооплачиваемого дизайнера Казимира Кузнецова.
Лизонька, надо отдать ей должное, старательно изображала любящую супругу, не отходя от мужа ни на шаг. Если она не вилась рядом с ним в танце, то кружила вокруг с демонстрацией заботливости, оглаживая по плечам, теребя за рукав, снимая пылинки и целуя в щечки, постепенно наливающиеся свекольной краснотой.
Зяма мог поклясться, что счастливый муж, безжалостно упакованный в жемчужный смокинг с бутоньеркой в петлице, с легкостью отдал бы содержимое своего пухлого бумажника за возможность сбежать с этих пафосных танцулек куда подальше. Тем не менее Горохов держался на диво стойко и даже почти не прикладывался к бутылке.
В отличие от Лизоньки, которая еще на старте мероприятия махнула пару бокалов шампанского и с тех пор неуклонно набирала скорость.
Если бы не Горохов, грамотно
– Давайте делать ставки, – бесшумно возникнув рядом с Зямой, незаметно наблюдающим за Гороховыми, предложила пышная дама в парчовых доспехах, щедро инкрустированных бриллиантами. – Несмотря на все старания Макса, говорящая кукла Лиза до обеда не доживет. Я думаю, ее унесут еще до горячего. А вы как считаете?
– А я считаю так: один, два, три! – ответил Зяма, замаскировав откровенную грубость обворожительной улыбкой.
Среди присутствующих было немало его клиентов, однако никого из них он не знал настолько близко, чтобы сплетничать об остальных.
– Вы шалунишка! – после секундного замешательства парчовая дама басовито захохотала.
Она сделала попытку повиснуть на Зямином локте, однако он совершил изящный маневр, подсмотренный у матадора на корриде, и увернулся, в итоге гармонично встроившись третьим-не-лишним в тесную компанию двух выпивающих джентльменов.
– Уодки уыпьешь? – безотлагательно предложил один из них.
– Уи, – согласился Зяма и принял стопку, но не осушил ее.
Вообще-то дама в парче была права: несмотря на то что мероприятие началось в формате утренника, и Лизонька, и ее гости стремительно напивались. Еще бы: все спиртное, надо отдать должное хозяину праздника, было высшего класса – право, грех не напиться!
– Не зря говорится, что шампанское по утрам пьют или аристократы, или дегенераты, – пробормотал Казимир Кузнецов, слишком трезвый, чтобы быть отнесенным к одной из названных категорий.
Он все-таки держал в уме реальную возможность слиться в экстазе с прелестной Лизонькой, и потому почти не пил, чтобы не допустить фатального воздействия алкоголя на крепость всех своих членов.
Оглядев толпу, Зяма подумал, что до поедания праздничного торта доживут немногие, а жаль. Чтобы разъять на части многоярусную башню, сотворенную специально привезенным французским кондитером, потребуется много едоков.
Зяма обещал папуле, что расскажет ему про начинку банкирского торта во всех подробностях. Папулю особенно интересовала нынешняя парижская мода на сложносоставные фруктово-цветочные десерты. Он также потребовал, чтобы Зяма непременно отколупнул для исследования фрагмент глазури с торта, если уж у него не получится принести любимому папе нормальный кусок, пригодный для вдумчивой дегустации.
Но красавец-торт, заранее доставленный в зал на специальной тележке, еще ожидал своего звездного часа.
Тем временем праздничный утренник аристократов и дегенератов шел по программе, рассчитанной явно не на один час. Уже были выпиты приветственные коктейли и состоялся изысканный завтрак, за которым гости посмотрели эпическое кино о первом десятилетии семейной жизни Максима и Лизоньки Гороховых.
Зяма заподозрил, что супруги снимали на видео едва ли не каждый свой шаг, вздох и чих, а приглашенные киношники отнеслись к этому материалу с преувеличенным почтением, сотворив в итоге полуторачасовую сагу, растянувшуюся на четыре перемены блюд. К каждому из них, разумеется, подавалось свое прекрасное вино, тут-то непростой народ и начал массово спиваться.