Кактус Нострадамуса
Шрифт:
Трое без масок скучно протопали мимо прилавка с пирожками, мимо песочницы с девочкой, мимо ее мамаши с тоской на лице и мимо первой в ряду спецмашины на подступах к «Бетабанку». Ввиду пугающего скопления там полиции они попятились и тихо отступили в боковую улочку, откуда на стареньком ишемически задыхающемся троллейбусе перебрались в спальный микрорайон Водников.
И только там, в малогабаритной двушке Лилечки, рассмотрели свою добычу.
– Это и есть его новая книга? – Ося повертел в руках толстую тетрадь в клеенчатом переплете.
– Это рукопись,
– Никогда ее не напечатают! – радостно осклабился их третий товарищ.
У него была непропорциональная грушевидная голова: крутой лоб, впалые щеки и узкий подбородок. Сходство с электрической лампочкой усиливала сияющая лысина.
– Ну почему же, Петя, почему же, возможно, в отдаленном будущем все-таки напечатают, – не согласился с ним Ося. – В самом деле, нехорошо будет, если этот труд совсем погибнет для истории.
– Ах, Ося! Поживешь с мое – узнаешь, что некоторым трудам лучше было бы никогда не выходить на свет божий, – вздохнул Петя, с намеком похлопав себя по лысине.
Он отчетливо ассоциировал ее с богатым жизненным опытом, которого Ося пока еще не приобрел.
У Оси лысины не было, имелась пока только маленькая розовая плешь, совершенно несерьезная и даже смешная. Ося плеши стеснялся и маскировал ее головными уборами, которых в его распоряжении было очень много: Ося работал костюмером в муниципальном театре. Балаклавами себя и товарищей, кстати, обеспечил именно он.
– Мальчики, мальчики! Не надо ссориться! – попросила Лилечка.
Ей было крепко за пятьдесят, и читатели библиотеки, в которой она похоронила лучшие годы своей жизни, называли ее Лильвасильной. Лилечкой она была для друзей и боевых товарищей, соратников по борьбе с тоталитарным режимом, который довел некогда великую страну до такого состояния. До какого именно, лучше всех рассказывал желчный Петя. После того как НИИ, в котором он проектировал гидротехнические сооружения, разогнали, Петя торговал на блошином рынке книгами и отточил мастерство вольнодумного оратора до совершенства. Времени для культурного роста у него было много – НИИ закрылся еще в начале девяностых.
Они устроились за кухонным столом. Хозяйка дома Лилечка заварила дешевый пакетиковый чай и насыпала в вазочку твердокаменных сушек. Петя автоматически погладил вставную челюсть и досадливо сказал:
– Все же я считаю, что эту рукопись надо сжечь.
– Как?! – ужаснулась библиотекарша.
– Как, не читая?! – возмутился любопытный Ося. – Но нам же надо изучить этот труд и убедиться, что мы были правы!
– Это да, – согласился с ним Петя. – Ну, давайте изучать.
Ося молча передал тетрадь Лиличке. Она раскрыла ее, разгладила страницы, сделала вдохновенное лицо и с выражением прочитала:
– Хидрый большой серый волк придуривал в чучело у ретизов и хотел поймать милых заяцов!
Ося шумно поперхнулся чаем.
– Бог мой, какая профанация! – подкатив глаза, вздохнул Петя, как будто даже не удивленный. – Лев Батюшкин – бездарь. Он даже не дал себе труд
– Ни рифмы, ни ритма, ни грамотной русской речи, – подтвердила Лилечка и с брезгливой гримасой на лице дочитала абзац до конца: – Ряд милых заяцов тянули с мамой и не ожидались с волком. Мама боротилась за защиту детей. После поймки маленький заяц волку пел, танцевал, играл гитар. Волк забыл первональную задачу, мама и ребяты били волка, он головокружил и был вязан веревкой.
– Послушайте! Какие зайцы и волки, при чем тут весь этот мир животных?! – заволновался простодушный Ося. – Батюшкин ведь обещал назвать в своей новой книге наиболее значимые события двадцать первого века! И мы-то ведь ожидали, что он предскажет – что? Грядущую революцию, народный бунт и падение кровавого режима, который душит нас в тисках и все такое! Мы ведь для чего украли эту рукопись предсказателя?
– Чтобы кровавый режим не узнал заранее про грядущую революцию, народный бунт, свое падение и все такое, – ответил Петя и скучно зевнул. – Но, Осенька, с чего же ты взял, что Батюшкин предскажет все это прямым текстом? Так даже настоящий Нострадамус никогда не делал. Вот, помню, в катрене восемь-четыре он говорит: «В Монехе будет принят Петух, появится Кардинал Франции. Римлянин будет обманут Логарионом. Станет слабым Орел и сильным Петух». А? Тоже вроде мир животных, не правда ли? При этом под орлом подразумевается Древний Рим, а под петухом – Галлия.
– В самом деле, Осенька, это же классический эзопов язык, – вмешалась добрая Лилечка. – Вот, посмотри: «ряд милых зайцев» – это, по-твоему, кто? Понятно же, что это сплоченные шеренги революционеров! Маленьких, тихих, простых людей, которые жили бы мирно и спокойно, если бы не злой Волк.
– Который придуривался чучелом! – азартно подхватил Петя. – Ха! Хочешь, я назову тебе фамилию этого Волка? Да ты ее знаешь, вся страна ее знает. Придуривается, что он добрый и заботливый отец нации, а сам – натуральное чучело!
– А Мама тогда кто? – заинтересовался Ося. – Родина-мать? Раз эти зайцы – ее дети?
– Возможно, – согласилась Лилечка. – Хотя, строго говоря, волки ведь тоже на нашей общей земле родились. Поэтому не исключено, что Мама, которая борется за своих детей, это какой-то реальный человек – вождь заячьей революции.
– Значит, в бой нас поведет женщина! – прошептал доверчивый Ося. – Вот это действительно важная информация! Узнав о Маме, кровавый режим мог бы заранее выкосить в рядах оппозиции потенциальных лидеров женского пола!
– А мы их всех спасли, и теперь все будет хорошо, – резюмировал Петя. – Согласно предсказанию, Волк откажется от мысли сожрать зайцев, будет бит и связан по рукам и ногам…
– Новыми демократическими законами, – с удовольствием договорила за него Лилечка.
Она всплеснула руками и с материнской нежностью посмотрела на соратников:
– Какие же мы с вами все-таки молоцы, мои зайчики!
– А давайте еще почитаем? – блеснул глазами Ося. – Так интересно узнать, какое будущее у нашей страны!