Кактус Нострадамуса
Шрифт:
Номера, обозначенного как «муж», «супруг», «благоверный» или «моя половинка», в списке не было, но нашелся некий «Максик». Я решила, что это и есть Максим Горохов, и с легким душевным трепетом нажала на курок… Тьфу, на кнопку вызова.
– Представляю, как он испугается, – кровожадно улыбнулась обычно добрая Алка. – Раннее утро, сладкий сон, и тут – дилинь-дилинь! Звоночек от убиенной супруги! По ком звонит колокол, Максик? Он звонит по тебе-е-е-е!
– Алле?! – в полном соответствии с набросанным сценарием
– Максим Петрович? – зловеще прошелестела я. – Это Верочка.
– К-ка-кая Верочка?
– Помощница Лизоньки, – не зная, похож ли мой голос на Верочкин, я говорила тихим шепотом. – Так что насчет дневничка, он вам нужен или нет?
– Что за чушь? Какой дневник? Какая Верочка?! – судя по голосу, Горохов проснулся.
– Как это – какая? Живая и здоровая, – хихикнула я. – А вы думали, я погибла? Не-е-ет, Максим Петрович, ошибочка вышла! Погибла совсем другая девушка. Я вам даже имя ее назову: Ульяна Блиндухова, независимый блоггер. А со мной все в порядке, вот только вы денег мне обещали, и я твердо намерена их получить.
– Откуда у вас телефон моей жены?
– Так я ведь Верочка, Максим Петрович, ее правая рука! О вещах, делах и планах Лизоньки я знаю больше всех. Так вы хотите получить ее дневник?
– Это какой-то розыгрыш, – заявил Горохов.
Но голос его выдавал неуверенность.
– Это не розыгрыш, это честная сделка, только условия ее теперь немного изменились. Я верну вам и дневник вашей супруги, и ее телефон, но за это получу не только деньги. Вы отдадите мне ту сумму, о которой мы договаривались, и еще Казимира.
– Кого?
– Казимира Кузнецова, того самого Зяму. Живым и желательно без серьезных повреждений! Вам понятно?
– Не очень.
– Повторяю: с вас деньги и Зяма, с меня дневник и телефон. Я позвоню вам через час – назначим встречу.
– Здорово ты с ним говорила, уверенно и властно, как настоящая шантажистка! – восхитилась Трошкина, когда я выключила телефон. – И что теперь?
– Теперь ждем.
Мы вернулись в такси, где водитель медитировал под шансон, и стали наблюдать за воротами обширного домовладения, построенного в самом козырном месте элитного поселка – напротив фитнес-центра, рядом с киноконцертным залом. Это было скромное жилище банкира Горохова, о чем оповещали золотые вензеля на заборе и флюгерах.
Я надеялась, что сегодня Максим Петрович в родных стенах не задержится.
Меньше чем через четверть часа послышалось шмелиное гудение, и украшенные вензелями створки автоматических ворот разъехались, пропуская сверкающий черный «БМВ» последней серии.
– Бандитский вкус неисправим! – не без зависти прокомментировала Трошкина.
– Следуйте, пожалуйста, за ним, – вежливо попросила я таксиста, который нахмурился, но от вопросов воздержался.
Черный «бумер» быстро покинул поселок. Следуя за ним в некотором отдалении, мы вернулись в город.
Поплутав по тихим улочкам на окраине, черный автомобиль остановился у неказистого с виду ресторанчика «Рыбачка Соня».
– Селедкой с водкой будет завтракать, – предположила Трошкина, все еще критикуя бандитские вкусы банкира.
– Не о том ты думаешь, Алка, – попеняла ей я. – Вторую машину видишь?
В «кармане» у ресторанчика уже стояла серая «десятка». Я прищурилась, рассматривая номер – есть ли там буквы «Б» и «Е»?
К сожалению, и буквы, и цифры были густо замазаны грязью.
Проинструктировав таксиста, мы проехали мимо ресторанчика и остановились за углом. Расплатились с водителем, отпустили его, дождались, пока такси скроется из виду, и пошли в обратную сторону.
Наискосок от «Рыбачки Сони» на другой стороне улицы имелась совсем уж затрапезная закусочная – миниатюрный павильон-«стекляшка» с налепленными прямо на тонированные стекла картинками, не слишком заманчиво изображающими дымящийся бумажный стакан, куриную ногу с розовой спиралью в поперечном срезе и коричневый бублик, похожий на резиновый эспандер.
Косясь на машины у «Рыбачки Сони», мы с Алкой вошли в закусочную, взяли по стакану кофе с молоком и встали у длинноногого столика с хорошим видом на ресторан.
– Кажется, та самая «десятка», – заговорила Трошкина шепотом, чтобы не привлекать внимания других посетителей. – Может, это Зяму привезли? Как бы увидеть, кто сидит в машине? Хотя бы водителя рассмотреть – не тот ли это парень в кофте с капюшоном?
– Думаешь, у него одна кофта? – усомнилась я. – Если он переоделся, я его не узнаю.
– Может, он и переоделся, но вряд ли переобулся! – вспомнила Алка. – Надо бы взглянуть на его обувь. Вернее, на следы его обуви.
Мы посмотрели на улицу. Асфальтированный пятачок, на котором припарковалась «десятка», был чисто выметен.
– Даже если он выйдет из машины, то не наследит, – вздохнула Трошкина.
Она побарабанила ногтями по столу, яростно почесала затылок и окинула закусочную взглядом, к которому лучше всего подходило определение «пугающий». Это был взгляд людоеда, определяющегося с меню внезапного перекуса.
Присевший на собственный рокзак блеклый тип, напоровшись на этот взгляд, поперхнулся чаем. Гражданин в мешковатом плаще за соседним столиком вздрогнул и насыпал сахар мимо чашки.
– Ага! – просветлела личиком Трошкина. – Кузнецова, найдешь что-нибудь крепкое и острое?
– Есть водка и грузинский соус, – ответила я, оглянувшись на прилавок. – Острее и крепче некуда.
– Я в прямом смысле! Нож, отвертка, большой гвоздь?
Другая на моем месте обиделась бы, а я лишний раз порадовалась тому, как хорошо подружка меня знает.