Календарь преступлений
Шрифт:
— Еще бы, — усмехнулся его отец. — Только в твоих книгах у преступников ума палата. Кстати, Эллери, если бы ты придумал этот сюжет, кто бы оказался убийцей?
— Майкл, — тут же ответил Эллери.
— Я?! — На лице Майкла появился испуг.
— Конечно, Майкл, — усмехнулся инспектор. — Кстати, сколько было времени, когда вы возвращались сюда вчера вечером проверить, не оставили ли ваши бумаги в офисе?
— Так вот оно что, — сердито буркнул Майкл. — Слушайте, инспектор…
— Не будьте ослом, Майкл, — раздраженно прервал его Эллери. — Сколько тогда было времени? Была ли она жива? Горел ли у нее свет?
— Было без четверти восемь. Миссис Карсон работала в своем офисе. Я спросил, не находила ли она какие-нибудь бумаги из моего портфеля, и она ответила, что нет. Тогда я спросил, где Зигги и этот чокнутый художник, а она сказала, что они давно ушли домой. Ну, я пожелал ей доброй ночи и тоже отправился домой.
— Какой она вам тогда показалась?
— Обычной.
— Не нервной?
— Черт ее знает. Она всегда выглядела нервной.
Инспектор почесал затылок.
— Док Праути смог сообщить только то, что ее убили вчера вечером между семью и девятью. Уборщица говорит, что наводила порядок в офисах около семи и миссис Карсон тогда была одна. Поэтому, Майкл, если вы оставили ее живой около восьми, то ее прикончили между восемью и девятью.
— Один из этих двоих, — добавил появившийся в дверях сержант Вели.
Первый мужчина был высоким, на вид порядком опустившимся, с грязными цепкими пальцами и желтоватыми мешками под глазами. Вторым был маленький лысый человечек с золотым зубом. Взглянув на труп, оба быстро шагнули назад, но в дверях стоял Вели с сигарой во рту.
Высокий мужчина подошел к окну и открыл его, подставив лицо холодному мартовскому воздуху. Маленький подбежал к мусорной корзине миссис Карсон и склонился над ней, почти засунув в нее голову.
— Как вы можете на это смотреть? — пробормотал высокий.
Маленький издал нечленораздельные звуки.
— Это Винс, художник, и Джек Зигги, букмекер, — представил Майкл.
— Я не убивал ее, — заявил высокий мужчина. — Я художник и люблю жизнь. Я не мог бы убить даже паука, ползущего по моей ноге. Спросите кого угодно. И не думайте, что заставите меня признаться. Хоть режьте меня на куски… — Физиономия Леонардо Винса побагровела.
— Мы вас поняли, Винс, — мягко произнес инспектор. — Полагаю, Зигги, вы тоже ее не убивали?
Лысый человечек поднял голову, чтобы ответить, но тут же опустил ее снова, издав тот же звук.
— Инспектор, — заговорил сержант Вели.
— Что? — отозвался старый джентльмен, не глядя на него.
— Ночной портье говорит, что Винс и Зигги возвращались в здание вчера вечером. Он не может вспомнить точное время, но утверждает, что они приходили порознь между восемью и девятью.
Даже сержант Вели с облегчением затянулся сигарой, когда двое мужчин в униформе вынесли тело миссис Карсон.
Леонардо Винс, поежившись, закрыл окно, а маленький букмекер выпрямился с виноватым видом, не выпуская из рук корзину. Инспектор кивнул детективу, и Джек Зигги вышел из комнаты вместе с корзиной.
— Кобальтовая синяя, — сказал инспектор художнику. — Вы говорили…
— Можете называть ее охрой или кармином, но это была кобальтовая синяя, — устало произнес Винс. — Пойдите в мой офис и убедитесь, что этого тюбика там нет. Я вернулся за ним вчера вечером и забрал его домой. Днем я могу работать ради денег — черт бы побрал эту рекламу! — но мои вечера, джентльмены, посвящены Искусству с большой буквы. Я пришел домой, перекусил, подошел к мольберту и обнаружил, что у меня нет кобальтовой синей краски, которая требовалась мне для цели, недоступной вашему вульгарному пониманию. Магазины были закрыты, поэтому я вернулся в офис за тюбиком…
— Кобальтовой синей, — кивнул инспектор. Он посмотрел в упор на Винса, который ответил ему полным ненависти взглядом. — И миссис Карсон была…
— Думали, я буду сам себе противоречить? — с горечью осведомился художник. — Даже ребенок мог бы повторять эту историю ad infinutum. [30] Я не видел миссис Карсон. В ее офисе горел свет, но дверь была закрыта. Можете не задавать следующий вопрос. Было приблизительно четверть девятого. Нет, этого гомункула здесь не было — я имею в виду существо, называющее себя Зигги, — по крайней мере, я его не видел. И я понятия не имею, была ли эта женщина жива или мертва. Из ее офиса я не слышал ни звука. К тому же я женоненавистник. Ну что, повторить все снова?
30
До бесконечности (лат.).
По окончании этого замечательного монолога в комнату вернулся «гомункул» с детективом, но без корзины.
— Я тоже ничего не знаю, — заныл Зигги.
— Вы сделали отсюда пару телефонных звонков, — вежливо напомнил инспектор, — и…
— Да. Это были конфиденциальные разговоры. Некоторые мои клиенты должны мне деньги и пытались меня надуть, поэтому я вернулся сюда, чтобы поговорить с ними без свидетелей. Я ничего не помню, ничего не слышал и никого не видел. Ни света, ни миссис Карсон…
— Ну и ну! — Инспектор вздохнул. — Что скажешь, Эллери?
— Не вижу причин задерживать здесь этих людей, — откликнулся Эллери.
Старик нахмурился.
— Ты не установил никакой связи между ними и миссис Карсон, — продолжал Эллери, — за исключением того, что они снимали общие апартаменты. По-видимому, женщину убил кто-то другой. Убери их отсюда, папа, меня от них тошнит больше, чем тебя.
Когда Леонардо Винс и Джек Зигги ушли, инспектор осведомился:
— Ну, великий детектив, что у тебя на уме?
— И почему вы велели ничего не упоминать о краже документов Майкла, касающихся миссис ван Дом? — спросил сержант Вели.
— Предположим, — ответил Эллери, — этот вор, убийца и потенциальный шантажист отчаянно нуждается в деньгах.
— Он не осмелится приступить к шантажу сейчас! — воскликнул инспектор.
— Ведь это страшный риск, маэстро!
— Но ведь он не знает, что мы установили хотя бы малейшую связь между кражей бумаг Майкла и убийством миссис Карсон.
Инспектор Квин прошелся по офису, дергая себя за усы.