Календарь преступлений
Шрифт:
— Именно так.
Хоббс-Уоткинсы издали восторженные возгласы, а Инга обняла своего супруга. Исследователь выглядел ошеломленным.
— Вы хотите сказать, — громко осведомилась Никки, что вошли в незнакомую комнату и через десять минут раскрыли тайну, которая всех ставила в тупик двести пятьдесят лет? Придумайте что-нибудь получше, мистер Кью!
— Это всего лишь теория, — словно извиняясь, отозвался Эллери. — Инга, могу я позаимствовать швабру?
— Швабру?!
Инга, Тони и полковник начали кричать вниз Долговязому Джону, чтобы он принес лучшую швабру, какую может найти. Потом они ворвались в комнату и запрыгали вокруг Эллери, сотрясая древний пол.
— Если эта история правдива, — продолжал Эллери, — то Кидд, инструктируя вашего предка «посмотреть сквозь игольное ушко», мистер Эрикссон, не мог иметь это в виду буквально. Ранние охотники за сокровищами поняли это сразу, иначе они не стали бы искать скалу или дерево причудливой формы. Но они упустили из виду то, что все время было в доме — под самым их носом.
— Под самым носом? — переспросила Никки.
— Мраморный рисунок на этих обоях. Уникальная черта мрамора — его прожилки. Посмотрите на прожилки на обоях — некоторые из них тонкие, длинные и заостряются к концу, как…
— Как иголки, — медленно произнес исследователь.
Все начали шарить по стенам.
— Но где же иголка с ушком?! — воскликнула Инга. — Никак не могу найти!
— Ушко, ушко, — твердил полковник. — Здесь должна быть такая иголка!
— Конечно, — кивнул Эллери. — Вот она — рядом с окном.
Пока они с благоговением смотрели туда, куда указывал палец Эллери, в комнату вошел Долговязый Джон, топая ногами — обычной и деревянной.
— Швабра. — Он взмахнул ею.
Эллери схватил швабру, приставил конец рукоятки к «глазку» прожилки в форме иглы, благочестиво произнес: «Давайте помолимся» и ткнул рукояткой в стену.
Обои с треском разорвались. Эллери надавил сильнее, и рукоятка вошла в стену по самую щетку.
Тогда Эллери вынул швабру и шагнул назад.
— Мистер Эрикссон, — не без волнения произнес он, — честь первооткрывателя принадлежит вам.
— Не стой молча, дядя Эрик! — взмолилась Инга. — Что ты видишь?
— Видите ли вы хоть что-нибудь?
— Конечно, видит — луна светит вовсю!
— Дайте же ему присмотреться…
— Я вижу, — медленно заговорил Эрик Эрикссон, — кусочек северо-восточной береговой линии. Ты знаешь это место, Инга. Крошечная полоска берега, над которой слегка нависает скала. Ты там загорала.
— Дай посмотреть!
— И мне!
— Неужели…
— Какая удача!
— Мистер Эрикссон, — быстро сказал Эллери, — так как вы знаете, где находится это место, возьмите фонарь-«молнию», кол и идите туда. Мы будем наблюдать через дырку, а когда увидим ваш фонарь, то просигналим три раза фонариком в окно. Воткните в том месте кол в песок, и мы присоединимся к вам с лопатами.
— Я принесу их! — послышался голос.
Повернувшись, они увидели исчезающую деревянную ногу Долговязого Джона.
Через пятнадцать минут все вслед за бегущей впереди Ингой пробирались сквозь кустарник туда, где светил фонарь исследователя.
Эрикссон стоял на выступе скалы и улыбался.
— Спешить некуда, — сказал он. — Никаких сокровищ нам не найти до утра — когда будет отлив.
Кол Эрикссона торчал из морской воды в четырех с половиной футах от берега.
Никки без труда удалось сыграть роль нервной городской девушки. Как Инга может спать, думала она, ворочаясь в постели, когда ей через несколько часов предстоит стать наследницей пирата? Наглость капитана Кидда перешла всякие границы! Зарыть сокровище так, чтобы его половину суток покрывали воды Атлантики! За одно это его стоило бы повесить…
Потом Никки вспомнила, что Кидда в самом деле повесили, и это было ее последней мыслью перед тем, как ладонь зажала ей рот, свет фонарика на момент ослепил глаза, а голос Эллери зашептал в ухо:
— Ну и крепко же вы спите. Быстро одевайтесь и присоединяйтесь ко мне снаружи. Только не разбудите никого, не то я вас отшлепаю.
Никки выскользнула из дома в темный безжизненный мир. Она не могла разглядеть даже террасу. Но Эллери возник из пустоты и повел ее по тропинке через лес, стараясь ступать бесшумно. Пройдя несколько ярдов, он включил фонарик, прикрыв его ладонью.
— Теперь можно говорить? — холодно осведомилась Никки. — Сколько сейчас времени? Куда мы идем? И почему вы почти голый? Кроме того, вам не кажется, что это не по правилам? В конце концов, Эллери, это не наше сокровище.
— Сейчас без нескольких минут четыре, мы собираемся опередить наших друзей, это будет мокрой и грязной работой, а пиратская добыча требует пиратских методов. Предпочитаете вернуться в теплую кроватку?
— Нет, — ответила Никки. — Хотя для меня все это — не более чем детская игра. Каким образом вы намерены копать под водой?
— Время отлива — четыре двадцать девять. Я уточнил по графику приливов в доме.
Никки снова почувствовала возбуждение.
Она едва не запела «йо-хо-хо», когда они вышли на скалу и увидели оставленный Эрикссоном кол всего на расстоянии одного-двух дюймов от берега.
Серебристый солнечный свет появился над голубой поверхностью моря, когда лопата Эллери звякнула обо что-то. Никки, лежа на мокром песке, сунула голову в яму, и Эллери, чьи просоленные морем волосы мелькали футом ниже подбородка девушки, издал восторженный возглас:
— Это металлический сундук, Никки!
— Ура!
— Не спускайтесь в яму! Приготовьте лебедку.
— Что? Где? Какую еще лебедку?
— Вон тот барабан с намотанным канатом для подъема грузов. — Вчера вечером мужчины притащили к предполагаемому тайнику все переносное оборудование, какое только смогли найти в доме. — Разматывайте канат и опускайте его в яму.
Никки побежала к лебедке, стуча по песку босыми ногами.
Спустя четверть часа они стояли на коленях у края ямы, глядя на железный сундук с толстой выпуклой крышкой. На черно-зеленой поверхности виднелись остатки кожаной обивки. Сундук был весьма тяжелым.