Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Исторические корни и развитие обычаев
Шрифт:
Но это теперь. А всегда ли так было? Вспомним еще раз, что семья как социальная единица сложилась в ходе ослабления общины. Не сказался ли этот процесс и на обрядности культа предков? Отдельные намеки на это есть: у некоторых народов сохранились обычаи, в которых проявляется забота уже не об умерших членах семьи, а о более широком их круге. Так, у ирландцев был обычай 2 ноября «ставить зажженные свечи на окно в каждом доме, чтобы потерянные и блуждающие возле земли души могли увидеть и прилететь, обогреться и поесть». [675] У англичан была традиция в такой же день обходить дома и собирать припасы для угощения покойников. [676] Общинный дух подобных обычаев был подкреплен церковью, которая 1 и 2 ноября сделала днями «всех святых» и «всех душ». Но не церковь создала эти обычаи — они восходят своими истоками, несомненно, к эпохе
675
Зимние праздники, с. 83.
676
Там же.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Народные календарные обычаи, сезонные обряды и связанные с ними поверья, песни, игры, развлечения представляют собой необычайно сложный комплекс действий и идей, разобраться в котором нелегко, даже если дело идет о простой их классификации и о систематизированном описании. Тем более трудно понять, что здесь первичное и основное, а что вторичное и производное: слишком пестры и разнообразны входящие в него компоненты, слишком ясно видно их различное происхождение.
Прежде всего встает вопрос: как соотносятся между собой обычай и обряд? В первой книге этой серии такая проблема уже затрагивалась; было отмечено, что при всей их близости понятие «обряд» уже, чем понятие «обычай». Завершая четвертую книгу, представляется возможным на основе проделанных исследований несколько уточнить эту формулировку. Такое широкое явление культуры, как «обычай», мы можем рассматривать как способ человеческой деятельности, а «обряд» — как одну из форм его реализации наряду с определенными рациональными действиями, как при обычае соседской взаимопомощи, мытья рук перед едой и т. д. [677]
677
Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Зимние праздники. М., 1973 (далее — Зимние праздники), с. 5–6.
Обряд — наиболее древняя из всех форм обычая, присущая прежде всего народной, традиционной культуре. Но и обряды различаются по своей важности, по своему значению. В томах, посвященных сезонным праздникам, мы встретились преимущественно с двумя видами календарных обрядов: 1) имеющие определенную дату, 2) обряды окказиональные, с нефиксированной датой. Среди последних выделяются две разновидности: а) повторяющиеся из года в год в определенную пору (обряды, связанные с началом и окончанием пахоты, жатвы); б) необязательные, совершаемые только «по случаю» (обряды против дождя или засухи, при эпидемиях, падеже скота и т. п.).
Попытаемся прежде всего найти первичное, древнейшее ядро в календарных обычаях народов Европы. Если взглянуть на них с общесоциологической точки зрения, мы увидим, что в этих обычаях выражена — в самых общих чертах — своеобразная адаптация человеческой деятельности к объективному, так сказать, космическому, ритму природы.
Если же вспомнить здесь и об еще более глубоком, биологическом ритме — чередовании труда и отдыха, накоплении энергии и ее разрядки (область, видимо, еще ждущая исследования), то достоверные исторические свидетельства говорят нам о древнейших формах чисто человеческого труда.
Логично предположить, что окказиональные обряды более древни, чем фиксированные. В самом деле, еще у первобытных охотников и собирателей, целиком зависевших от окружающей природы, существовали обряды, связанные с подготовкой к охоте или поеданием добычи.
По мере того как человек накапливал исторический опыт, он замечал, что не только животных или плодов становится больше в определенное время года, но что эти времена повторяются, совпадают с тем или иным расположением звезд, долготой дня и т. д. Особенно развилось внимание к закономерностям годового цикла уже в земледельческий период. При этом такое повторение вовсе не гарантированно, «год на год не приходится». Чтобы нынешний год был не менее удачен, чем прежний, нужно повторить все, что делалось в прежнем, и повторить именно так же, без изменений — только тогда не изменится и мир. Эти регулярно повторяемые символические действия и стали обрядами. Многие из обрядов постепенно оторвались от практических актов, с которыми они были первоначально связаны, и стали совершаться в определенные дни, соответствующие космическому ритму, — праздничные дни. Разрастаясь и усложняясь, обряды иногда занимали не один день, а несколько, связывая их единой праздничной идеей. Постепенно главной чертой праздника стала как раз его противоположность рабочим будням как по содержанию (на праздники не работают в хозяйстве), так и по эмоциональному фону
У многих европейских народов на материале праздничной обрядности довольно отчетливо прослеживается деление года не на четыре части, а на две. [678] Главные даты в году — это дни солнцеворота. Впрочем, такое деление, характерное, может быть, для скотоводческого хозяйства, у земледельцев несколько усложняется: год разбивается на три части. В свое время это было отмечено О. М. Фрейденберг: «Осень с жатвами примыкает к весне-лету, а осень холодной непогоды — к зиме… сообразно этому основные обряды прикреплены к смерти и возрождению года». [679] Исходя только из фактического материала при подготовке серии «Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы» составители разделили ее также на три книги, по трем главным сезонам.
678
Там же, с. 120, 139, 162, 179, 266, 300; Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Весенние праздники. М., 1977, с. 99, 139, 164, 270, 274, 314.
679
Фрейденберг О. М. Миф и литература древности. М., 1978, с. 96.
Обычаи и обряды каждого из сезонов имеют свою специфику, хотя обрядовые действия, совершаемые в одно время года, часто имеют в виду результат, который будет достигнут в другое. Например, золу от рождественского полена — бадняка — прятали, а потом посыпали ею поле для урожайности; освященную во время пасхальной службы воду в Испании зарывали на поле с больной кукурузой, или этой же водой хозяин окроплял скот при отгоне на горные пастбища; травы, собранные в определенные летние праздники, употребляли как лекарство или оберег в течение всего года и т. д. Все же можно заметить, что в зимние праздники, когда природа умирает, большую роль играют обряды, направленные на сохранение жизни, в частности велика роль заклинаний (например, коляды), оберегов. Поскольку уже несколько веков святочный цикл считается началом нового года, то «магия первого дня» проявляется здесь особенно ярко. В весенних праздниках недвусмысленнее символика не только умирающей, но и оживающей природы; в обрядности этого периода преобладает магия плодородия (аграрная, скотоводческая, космическая), по этому признаку весенние праздники заходят глубоко в летние месяцы, до иванова дня (летнего солнцеворота). Вторая половина лета и часть осени — это главным образом трудовые, жатвенные обряды, имеющие близкую цель. Практические действия сбора урожая обрамлены специальными обрядами, но в начале это как бы заключение договора с «духом зерна», «хозяином сада», а собрав урожай, как бы исполняли договор, благодарили, принося от первин и закрепляя тем самым надежду на будущее неизменное благо.
При всем различии в характере обрядов зимних, весенних и осенних в каждом из этих периодов заметна одна общая, по-разному проявляющаяся тема — окончание и начало, умирание природы и ее воскресение. Недаром в обозримый исторический период в Европе попеременно (а то и одновременно — в народной психологии) существовали три даты для конца старого и начала нового года. Весна как начало нам, пожалуй, понятнее всего — действительно, в это время кончается царство стужи и пробуждается природа. Современный обычай начинать год с последних чисел декабря тоже имеет свои глубокие корни — это период «возрождения Солнца». Но и осенью новый год начинался не только в допетровской Руси. У германских народов, например, годы считались по жатвам; после сбора урожая начинался новый год.
Эта общая для всех трех времен идея определила, вероятно, и значительное сходство в структуре обрядов каждого из них. В каждом мы видим общение с какими-то сверхъестественными силами (часто персонифицирующимися в образе предков), проводы этих отживших свой срок сил или убиение их (в виде «козла отпущения», чучела, старой утвари и т. п.) и предполагающееся или разыгрываемое тут же возрождение прежних сил космического цикла в юном, обновленном виде.
Но все эти календарные обряды, как правило, были уже более или менее оторваны от хозяйственной деятельности. В то же время продолжали существовать и единые обрядово-рабочие акты, где символические, как бы не имеющие прямой необходимости действия, сочетались с рациональными. Еще несколько десятилетий назад можно было, например, наблюдать обряды с последним снопом, «завивание бороды» из последних несжатых колосьев и т. д. Такая форма обрядности доказывает, что в основе известного нам европейского годового цикла календарных обрядов и верований лежит крестьянский труд, материальное производство. Древнейшие исторические слои календарных обычаев и поверий уходят в практику древнего охотника, а затем — земледельца и скотовода: от его умения предугадать погоду и сроки полевых работ зависело все его благосостояние, сама жизнь его и его рода, семьи.