Калейдоскоп юности
Шрифт:
– Привет, Клечек-кун! – здоровается она.
– Привет, – киваю я, а затем обвожу взглядом класс. – Как тут у вас интересно. Даже завидую.
– А что делаете вы у себя?
– Мейд-кафе, – подавленно бросаю я. – Скажи, за сколько можно продаться в твой класс помощником?
– Ха-ха! – она усмехается моей шутке. – На самом деле, мы хотели делать мейд-кафе, но я настояла на идее с играми. Поначалу они не особо хотели, но теперь, похоже, их за уши не оттащишь.
– А ты староста класса?
– Ага!
– Завидую я им.
– Да не шути, я тот ещё тиран.
– Зато не надо переодеваться и можно весело провести время, – отмахиваюсь я.
– Жалко, что тебе это всё не нравится, – вздыхает она. Мы выходим в коридор, чтобы не толпиться в дверях, и решаем пройтись по школе.
– Да не то что бы, – говорю я задумчиво. – Сама идея просто прекрасная. Реклама школе, ученикам досуг и самовыражение. Если бы это всё проходило бы у меня в Германии, если бы со мной были бы мои друзья, то я бы мог получать от этого удовольствие. Но здесь люди не имеют ко мне практически никакого отношения, я их не знаю, они не знают меня. И весь смысл теряется.
– Ну, – Макото склонила голову. – Мы все друг друга не знаем, когда приходим в школу. И даже новый учебный год начинаем с другими людьми. Но мы же можем узнать друг друга, познакомиться. Завести друзей, – она замолкает и медлит со словами, словно боясь оступиться. – Ты не хочешь попробовать проще смотреть на окружающих? Может быть, они захотят принять тебя, если ты захочешь принять их. Не ждать от них враждебности, а просто попробовать поговорить и узнать друг друга.
Она замолкает, и мы идём в молчании, пока я обдумываю эти слова. На самом деле в них намного больше истины, чем кажется. Может быть, всё дело именно в том, что я всех отталкиваю и пытаюсь защищаться. Вижу в каждом слове оскорбление. Но вот я сейчас иду рядом с Макото и не чувствую угрозы. Я готов выслушать её, прислушаться к её словам. И Хироши-тян тоже. Я не буду кидаться на неё или ощетиниваться. Хотя ещё неделю назад я её даже не знал. Но за время работы в архиве я привык к её болтовне, вопросам и наивности. Значит, я могу привыкнуть и к остальным, могу подружиться с разными людьми. И в моём классе тоже. Если не смотреть предвзято и не делать намеренных различий, то такие ли мы разные? Им столько же лет, сколько и мне, мы росли в одном мире. Да, в разных культурах, но так ли это разделяет нас? Можем ли мы, если захотим, говорить на одном языке? Можем, наверное, раз я говорю с Санадой-сан и Хироши-тян.
– Наверное, ты права, – бормочу я, пока мы идём дальше.
– Что?
– Да ничего, я просто задумался. Извини.
– А ты куда-то шёл?
– Вообще, в библиотеку, отрабатывать.
– Вот как… – протянула она. – Тогда, наверное, удачи тебе.
– Да, и тебе тоже, – мы расстаёмся как раз у двери библиотеки, и я впервые испытываю сомнения в том, чтобы зайти. Но всё равно открываю дверь.
– Добрый день, сенсей, – здороваюсь я с библиотекаршей. Это милая женщина за 70, которая с теплом относится к ученикам. Приятная старушка, честное слово.
– Добрый-добрый, Клечек-кун. Пришёл и сегодня помогать?
– Да, конечно. А где Хироши-тян?
– О! Она не говорила? Она помогает в своём классе с подготовкой к фестивалю.
– Наверное, забыла, – я автоматически смотрю в телефон и вижу сообщение, оставленное помощницей библиотекаря. Нет, она не забыла, это я проглядел. – Вот оно как, – протягиваю я. – Ну, тогда, я один сегодня.
– Да тебя тоже освободили от отработки. Сейджи-сенсей приходил и передал, что ты на время фестиваля можешь не приходить, – проговорила старушка. – Так что иди, получай удовольствие от юности. Она ведь так коротка…
Я задумался, что это, возможно, просто уникальный шанс, который предоставляется мне в жизни. Наверное, другого такого мне могут не дать, особенно в свете разговора с Санадой-сан. Когда, как не сейчас, я должен быть рад и пойти скорее в свой класс.
– Спасибо, сенсей, – проговариваю я. – Тогда, я пойду.
– Конечно, повеселись там…
И, попрощавшись с бабушкой, я пошёл в свой класс. Честно говоря, мысли в моей голове совсем не располагали идти туда. «Вот я приду…Они там готовятся и веселятся, а я что? Приду и скажу – Я готов вам помогать? И как это будет смотреться? Очень красиво. Возвращение блудного сына, не иначе. Но, если уж делать это, то, чем раньше, тем лучше. Поэтому спокойно и трезво…»
Я останавливаюсь перед дверью в класс и ловлю себя на мысли, что хочу постучаться, как обычно. Но ведь сейчас не то время, так что я могу просто открыть дверь и войти. И даже привлеку меньше внимания. Сдвинув дверь в сторону, я вхожу в комнату.
Тут во всю кипит работа. Четверть класса отгорожена, под кухню, остальное отдано под зал. Здесь уже поставлены импровизированные столики на двоих и четверых, а стены украшаются милыми декорациями. Отдельно в стороне компания девушек обсуждает что-то, обмеряя одноклассников. Это, видимо, приготовления для костюмов. На кухне сооружаются небольшие рабочие места с плитами. Здоровая суета полная жизненной энергии захлёстывает меня с головой, что я даже теряю воздух. Но, в целом, я спокоен и прохожу в класс. Наш староста замечает меня.
– Меня отпустили на время фестиваля, – нейтрально говорю я ему. – В чём надо помогать?
– Хм? – парень удивляется. – Ну, если так, то скажи, ты готовить умеешь?
– Смотря что, – я пожимаю плечами. Вопрос и впрямь размытый.
– Ну, допустим выпечку – уточняет он.
– Только бисквит. Но практически любой. Пирог, торт, кекс – всё зависит от формы, ингредиентов и времени.
– Ну, а что-нибудь быстрое?
– Любой кекс выпекается 20-30 минут, – говорю я. – Торт готовится дольше, потому что ему ещё надо застыть.
– Вот как, – кажется староста не очень разбирается в готовке.
– Слушай, – решаюсь предложить я. – За эти два дня я могу испечь много разных пирогов и принести их в день фестиваля. Здесь их просто нарежут, могут украсить кремом и фруктами, и будет почти торт.
– Ого! Ты правда сможешь?!
– Да, только надо купить продукты.
– Ты можешь принести чеки, и мы вернём из фонда класса, – староста, кажется, готов ухватиться за эту идею и согласиться на любые условия.
– Пойдёт, – киваю я. – Меню уже составлено?
– Девочки его обсуждают как раз.
– Ясно, тогда я пойду и тоже обсужу, – я оставляю старосту в некотором недоумении по поводу перемены в своём поведении, но сейчас нет времени анализировать, надо просто действовать. Подойдя к компании девушек, я услышал их разговоры. Речь шла о напитках.
– Зелёный чай – это как-то скучно. Мы же не на чайной церемонии.
– Но не все же любят кофе. Он же такой горький!
– Уважаемые! – громко прервал их я. Компания с удивлением обратила на меня свои взоры, подарив тишину. – Во-первых, чай подают не только на чайной церемонии, но и на английский «Five o’clock». И это очень отличается от чайной церемонии. Во-вторых, зелёный чай может быть просто основой для добавления в него цветов, ягод, листьев растений и даже специй. А не только риса, как это делается в «Геман-ча». В-третьих, горечь кофе зависит от обжарки и способа заваривания, но, даже если опустить этот факт, то есть ароматизированный кофе с различными ароматами. И зачастую он намного мягче обычного. И, подводя итог, в меню неплохо бы иметь традиционный зелёный чай, по одному сбору зелёного и чёрного чая с травами и ягодами, а также классический чёрный кофе и пару сортов ароматизированного. И, если уж мы делаем мейд-кафе, что есть подражание европейской культуре, то надо ориентироваться на европейскую подачу. На этом по напиткам у меня всё.