Калейдоскоп.В центре чужой Игры

Пешкова Наталья

Я поправила подушку и укрыла Эда одеялом. Он внимательно наблюдал за мной, потом заявил:

— Да, я тебя помню. Ты заказала ар-диар. Ой! — вдруг всполошился он. — Уже почти утро, самое время зелье остудить и асгалу добавить. Надо срочно идти в лабораторию, — алхимик приподнялся, но закружившаяся голова заставила его опуститься обратно.

— Так спокойно. Говори, что надо сделать, я сама схожу всё добавлю.

— Нет, — тяжело вздохнул Эдигоран. — Ты не сможешь, там надо дозу точно рассчитать. Помоги мне дойти. Иначе всё с нуля придётся начинать.

Медленно и осторожно под горестные вопли Умника " приспичило же этому магу в обмороки падать, когда у нас времени нет"

мы добрались до лаборатории. Эдик, выполнив все нужные действия, заявил, что зелье через несколько минут остынет, и его уже можно будет давать раненым, он на всякий случай сделал четыре порции.

Я подтащила поближе кресло, помогла парню усесться туда. Какое-то время маг молчал, рассматривая ленту, повязал на волосы, подождал немного, затем решительно затолкав её в карман, прошептал:

— Спит… Где ты её нашла?

— В лавке Джениса, — ответила я и только тогда сообразила. — Твою? Ты что-то вспомнил?

— Немного, — вздохнул парень. — Если хочешь, могу показать.

— А тебе не тяжело? Как ты себя чувствуешь?

— Голова сильно болит, а так нормально. Сила на месте, — улыбнулся он. — Дай руку. Здесь принцип тот же, что и у эмппов, ты это событие словно моими глазами увидишь.

Он взял мою ладонь, приложил к своему виску и попросил зажмуриться.

Большой очень светлый зал. Огромное зеркало во всю стену, перед ним десятилетний мальчик с длинной, ниже талии, толстой пшеничной косой, которая, кажется, живёт своей жизнью — её кончик, перевязанный знакомой чёрной лентой, сначала недовольно хлещет паренька по спине, а потом пытается взобраться к мальчишке на плечо, срывается и снова упорно карабкается по одежде вверх. Но Эдигоран не замечает самоуправства косы, его руки нервно теребят края рубахи, грустные карие глаза неотрывно вглядываются в глубины зеркала, не замечая ничего вокруг, только открытую площадку, что начинается за полукруглой высокой аркой. Что он хочет там увидеть? Ждёт кого-то? Я там вижу только яркое голубое небо с неизменным фиолетовым оттенком (всё-таки Мэйдес), низенькие перильца балкона, две каменные стены зала, задрапированные полупрозрачной лазурной тканью, вдоль них тёмно-синие подушки прямо на голом полу. Солнце, его тёплый свет, заливающий помещение, ветер, колышущий драпировки, и больше ничего. Лишь худенькая фигурка перед громадным зеркалом — короткая, выше колен, светло-зелёная туника без рукавов, чёрные прямые штаны с белой вышивкой по бокам, короткие тёмные сапожки, и наглая коса, умудрившаяся добраться до своей цели и теперь поглаживающая своим кончиком щеку Эдика. Слёз пока нет, но они где-то близко, нервно закушенная губа, судорожно стиснутые кулаки — мальчик готов, почти готов, к чему-то неприятному. Я не ощущаю его эмоций, только вижу его глазами, и слышу, конечно — лёгкий шум где-то там, за аркой, словно хлопанье крыльев.

Эдигоран закрывает глаза, тяжелые шаги замирают за спиной, и мальчик решительно разворачивается и в упор смотрит на пришельцев. Высокий видный мужчина в строгом белом костюме с серебристыми ножнами на поясе и потрясающе красивая женщина в белоснежном воздушно-летящем платье в пол. У обоих одинаковые длинные светлые косы, только у женщины волосы чуть темнее, а несколько витых локонов у виска только придают ей очарования. И у каждого знакомые ленты с белым узором. Коса мужчины также спокойна и неподвижна, как и его лицо, а у дамы кончик трепещет, волнуется, развивается чёрная ленточка.

— Отец! — взволнованно произносит Эд, делая шаг вперёд.

Но тот взмахом руки останавливает сына и надменно произносит:

— Решение принято, сегодня ты покинешь долину!

— Отец, не

надо! — испуганно кричит мальчик. — Отец! Я не виноват! Мама!

— Не позорь себя ещё больше, — недовольно кривится мужчина и достает нож, — подойди.

Мальчишка смотрит на мать, но та отводит взгляд, её губы дрожат, а ладонь комкает кончик косы. Эдигоран вздыхает, сжимает кулаки, три коротких шага навстречу своему будущему, дерзкий взгляд и гордо поднятая голова. Но коса выдает его страх, его волнение, она быстро взбирается вверх и прячется пареньку за пазуху. Мужчина злобно усмехается, вытаскивает косу и одним ударом отсекает ее, женщина взмахивает рукой. И резкий порыв ветра со спины развивает короткие теперь волосы, треплет полы серого теперь костюма. Как наряд успел измениться, я даже не заметила.

— Уходи! — приказывает отец.

— Уходи… — просит мать.

Эд оборачивается и шагает в странный зеркальный коридор. Быстрый взгляд назад — холодные глаза отца, слезинка на щеке матери и коса с чёрной лентой, отчаянно спешащая вслед, пытающаяся доползти до хозяина…

— Это всё, что я вспомнил, — прошептал Эдик, отвернувшись от меня. — Ни имён, ни названий. Только… родители и лента. А теперь она спит. Надеюсь, что спит… Я не смог её разбудить…

Я наклонилась вперёд и обняла парня. Блин горелый, вот ведь не везёт — сначала родители из дома выперли, косу оттяпали, да ещё и вспомнить умудрился самый неприятный момент. Чем бы его отвлечь? Ага. Придумала! Я сбегала за своей сумкой, вытащила оттуда чётки.

— Эд, держи, здесь магические выкладки по одному эксперименту. Помнишь, я тебе рассказывала?

Он кивнул, благодарно мне улыбнувшись:

— Спасибо тебе. И за эмппы, и за поддержку.

— Не за что, — я, усмехнувшись, похлопала мага по плечу (отвлекать, так отвлекать!). — Я же весьма корыстная особа. И эмппы тебе не просто так даю. Посмотри их, может быть, найдешь решение, как повернуть процесс превращения в хайта вспять. Есть одна хорошая девочка, которая очень этого ждёт.

— Я постараюсь, — рассеянно пробормотал маг, видимо, уже мысленно погрузившись в новое увлекательное исследование.

Ильсан

Ну и где, спрашивается, таскается дорогой папочка Эйри, когда я тут со скуки помираю. Развлекается, поди. Мог бы любимому сынуле ил'яхзи подарить, жадина. Сам, значит, прячет свою мохнатую сущность под иллюзией, и ушастики даже не подозревают, с кем они тут так мило любезничают, а я, значит, здесь сиди. Вот я бы с ил'яхзи развернулся. Например, одел бы личину Муравельки и пошёл бы творить добро, пока не поймают. Хотя кто бы меня тогда ловить стал — я ж знатная Леди! Интересно, а Тай в такой шутке согласится поучаствовать или нет? Мурат тут ещё со своим учебником пристал, и главное, только про вампиров читать заставляет, помещался на этих упырях, словно они ему братья родные. Я честно всё выучил, даже пересказал ему, а ЛоурСан почему-то обиделся, чуть не покусал. Не, ну а чего я такого сказал? Нормальная же история, строго по учебнику:

Поспорили как-то Правители Старших домов, кто из них самый кровожадный. Первым отправился Туридан Уэрн, возвращается через пятнадцать минут — весь рот в крови. Остальные интересуются где, да как. Он:

— Видите вооон то дерево?

— Да.

— Так вот за ним стоит пару избушек, я там всех замочил!

Уходит Грихарт Рэкин, через полчаса возвращается — всё лицо в крови. Другие опять спрашивают, а он:

— Видите вооон то дерево?

— Ну?

— Так за ним стоит целая деревня, никого в живых не оставил!