Калейдоскоп

Friyana

Поттер тихо засмеялся, прижимаясь лбом к его плечу.

— Пойдем спать, чудовище. Нас выгнали, чтобы мы махали шпагами в специально отведенном для этого месте, а не устраивались в нем на ночь.

Его дыхание согревало кожу — даже сквозь ткань. Непослушные волосы, в которые когда-то успели зарыться ладони, упрямо щекотали кончики пальцев. Драко зажмурился, вдыхая исходящий от Поттера запах солнечного света и близости.

Путь через коридоры — короткими перебежками, будто они снова — школьники, прячущиеся от зоркого взгляда декана, но упрямо цепляющиеся за возможность очередной тайной вылазки

после отбоя. Тепло тела Гарри — даже когда он всего лишь идет рядом, не касаясь Драко даже плечом, ладонью, взглядом — им давно уже не нужно прикосновений, чтобы почувствовать. Чтобы услышать, поверить, понять — он рядом, всегда. Все равно.

У двери они молча переглянулись.

— Ш-ш-ш… — сказал Гарри, прижимая палец к губам, и взмахом палочки погасил факелы в коридоре.

Он всегда делал так, возвращаясь в комнату заполночь — сонные бормотания Панси, разбуженной льющимся в распахнутую дверь светом, по степени убийственной язвительности от дневных отличались слабо, и даже до Поттера успело дойти, что улечься в кровать вполне можно и в темноте.

Тем более, что кромешного мрака рядом с ним все равно никогда не существовало. Особенно — когда рядом был Драко.

Они шагнули внутрь — осторожно, на цыпочках, мимоходом успев удивиться непогасшему камину и совершенно не сонным сознаниям девочек — и остолбенели, уставившись на ковер.

Отблески пламени на обнаженной груди и животе выгнувшейся Луны, на скользящей по коже тонкой руке Панси, на ее спине — Драко показалось, что он задыхается, потерявшись в обрушившемся на него ощущении почти запредельной нереальности. Он машинально вцепился в запястье Поттера, удерживая его за собой, не давая разрушить видение — пытаясь продлить его хоть на секунду — и едва отмечая краем сознания, что Гарри неслышно прикрыл дверь за их спинами. Они провалились в темноту, боясь пошевелиться — и не решаясь молчать, боясь обнаружить себя, и еще больше почему-то — промолчать, теряясь и от такой откровенности, и от туманящего головы ощущения случайной причастности к чему-то… настоящему.

Луна чуть слышно стонала, запрокидывая голову, перехватывая руки Панси, направляя их — Драко отчетливо видел закушенные губы, набухшие соски, видел влажные следы поцелуев на ее коже, и на короткое мгновение ему показалось, что он сошел с ума — потому что больше в окружающем мире не осталось ничего.

Только вдруг ставшие нестерпимо горячими ладони Гарри, прижимающие их друг к другу, жарко скользящие по плечам, по груди, стискивающие бедра с такой силой, что у Драко перехватило дыхание.

Он вцепился в угол массивного шкафа, почти загораживающего их от камина, он разрывался между желанием закрыть глаза и притянуть к себе Поттера — и не закрывать их никогда.

Гарри тяжело выдохнул ему в шею, заставив прикусить губу, давя невольный стон — обжигающее дыхание в затылок и картина перед глазами едва не сводили с ума.

— Хочу тебя… — почти беззвучно прошептал Поттер, до синяков стискивая бедра Малфоя, одним движением вжимаясь в него. — Боже, как я тебя хочу…

Пальцы нетерпеливо рванулись, забираясь между пуговицами рубашки, убирая и обрывая их — Драко только коротко и беспомощно дышал, не отрывая взгляда от Панси. Та, приподнявшись на локте и нависая над Луной, целовала полуоткрытые

губы, ее пальцы с каким-то медленным, мучительным упорством ласкали девушку — Лавгуд стонала, выгибаясь навстречу, и звуки смешивались с лихорадочным, горячечным шепотом Гарри, с едва слышным шорохом одежды, доводя Драко до исступления.

Забравшаяся, наконец, под ремень джинсов ладонь, яростно стиснувшая ягодицу, заставила покачнуться и зашипеть. Драко только беспомощно выдохнул, притягивая к себе Поттера, бессильно прислоняясь затылком к его плечу и чувствуя, как подкашиваются ноги — Гарри крепко держал его, обхватив за талию, и прикосновения этих пальцев, одновременно умудрявшихся и касаться его — везде — и сдирать мешающуюся одежду, отзывались волнами неконтролируемой дрожи. Драко трясло, он цеплялся за руки Поттера, за его шею, не отрывая завороженного, почти больного, возбужденного взгляда от убийственно ровных движений пальцев Панси, от мечущейся растрепанной головы Луны, от приоткрывающихся со стоном на выдохе губ, от скользящего вокруг ее сосков языка…

А потом Гарри обхватил его обеими руками, впиваясь зубами в шею, и одним резким толчком оказался в нем. Мир взорвался перед глазами, и Драко всхлипнул, не чувствуя уже ничего, кроме обжигающе горячего Поттера в себе, кроме его губ, когда Гарри повернул к себе его голову и впился в рот яростным поцелуем, сплетаясь языками и что-то шепча, как безумный. Ставшие почти черными сейчас глаза Поттера мерцали в темноте, и каждый медленный, яростный, с силой толчок — будто еще один взрыв в голове, Драко стонал бы, наверное, в полный голос, если бы губы Гарри не заглушали его. Он и на ногах бы не устоял, если бы не цеплялся за угол проклятого шкафа.

А потом Поттер оторвался от него, хватая за плечо и заставляя выгнуться навстречу, беспорядочно целуя шею, затылок, покрытые так и не сдернутой рубашкой лопатки, рывками дергая на себя и жадно, словно они целую жизнь не были вместе, лаская ладонью член Драко.

Последним, что видел Малфой перед почти мгновенно захлестнувшим его оргазмом, была поддерживающая Луну под спину Панси — девушка бессильно, уже почти без пауз жалобно и громко стонала в ее руках, обнимая за шею и целуя, целуя, не отрываясь.

Наверное, в последнюю секунду ноги все же не удержали — точно Драко не знал, он только потом, когда дыхание стало, наконец, возвращаться, понял, что сидит на полу, на коленях у Поттера, и Гарри, все еще всхлипывая и вздрагивая всем телом, прижимает его к себе изо всех сил, впиваясь поцелуями в лоб, в щеки, в шею, в волосы, скользя ладонями по плечам, и из звуков остался только его срывающийся то ли шепот, то ли стон — люблю тебя, люблю, мой Драко, хороший мой, ох, Драко, о, черт, Драко, Драко…

Девочки у камина расслабленно целовались, вытянувшись на ковре, Луна, тихонько фыркая, жмурилась под ласками Панси, и Драко обессиленно прислонился лбом к плечу Гарри, закрывая глаза и сжимая его ладонь.

— Надо будет еще раз когда-нибудь так попробовать, — задумчиво заметила вдруг Панси вполголоса, отрываясь от Луны и глядя на нее.

Драко мгновенно распахнул глаза.

— А я всегда тебе говорила, Малфой при виде двух девочек вконец голову теряет, — негромко отозвалась Луна. — Теперь-то хоть веришь?