Калейдоскоп
Шрифт:
А пока в свободное от занятий и игр время Коллодий бродил по городу с приятелем. Он жадно впитывал в себя все, что видел и слышал: политические и уголовные процессы, речи в суде; речи ораторов и политических лидеров на народном собрании; награждение и прославление отличившихся граждан; зрелища, рассказывающие о жизни богов и подвигах героев или высмеивающие людские пороки в театре. Все это носило нравственный отпечаток, всякой вещью пользовались как воспитательным средством, как поучением для подрастающего поколения. Коллодий замечал
Иногда его старший брат Артисилей рассказывал о своих занятиях в гимнасии, о философах, о занятиях военным делом, показывал, что умел. Тогда Коллодий мог блеснуть перед своими сверстниками. Ведь Артисилей уже год находился на службе как эфеб, где не только совершенствовал свое умение в гимнастических упражнениях, но и обучался фехтованию, метанию боевого дротика, стрельбе из лука, обращению с метательными машинами и верховой езде, а также знакомился с правилами мореходного искусства. Он уже давно вместе с другими эфебами произнес клятву в верности и защите своего отечества.
Не забывая развлекаться в свободное от службы время, Артисилей посещал гимнасий, где слушал речи философов и софистов, изучал риторику, географию, астрономию, математику и рисование. Мечтая сделать карьеру, он мог все это себе позволить, так как у него были богатые родители. Коллодию же Артисилей казался все умеющим и все знающим и был для него непререкаемым авторитетом и примером для подражания.
Но грянула беда. К Афинам приближалось персидское войско. Заканчивалось безмятежное детство Коллодия. Жители спешно покидали город. Коллодию пришлось расстаться со своим другом. В числе многих Клеона с матерью отправили на остров Саламин. Отец же Клеона, так же, как и отец Коллодия, и Артисилей, ушел в ополчение.
Но государство не забыло своих будущих граждан. В эвакуации продолжались воспитание и обучение детей. Коллодия вместе с сестрами, Диамедом и матерью отправили в г. Трезену. Этот город был связан с Афинами узами гостеприимства и принял многих афинян. В Трезене постановили содержать их за общественный счет, назначив каждому по два обола в день. Детям разрешили брать плоды, откуда им вздумается, и выплачивать жалованье их учителям.
Несмотря на заботу родных и тех, кто управлял государством, Коллодий скучал по отцу, Артисилею и Клеону, вспоминал родной дом, знакомые улочки. Он страстно молил богов о помощи и защите для афинян, желая поражения врагам своей родины.
1997 г.
Древний Рим, Карфаген
Прихоть сына царя
(Одноактная пьеса)
Действующие лица:
Рассказчик – старик с клюкой.
Подростки (4–5 человек) – его слушатели.
Секст Тарквиний – сын последнего этрусского царя Тарквиния Супербе (Гордого).
Жена Секста.
Луций Тарквиний Коллатин – родственник царя.
Лукреция – жена Коллатина.
Служанка – девочка-подросток.
Ларс – слуга в доме Коллатина.
Луций Юний Брут – племянник царя.
Члены сената.
Слуги и друзья Тарквиниев.
Действие происходит в 508 г. до н. э. в Риме, в военном лагере, в сенате, в домах Коллатина и Тарквиния.
Действие первое
На сцене темно, лишь её угол освещён. Там сидит почтенный старец. Вокруг него расположились несколько подростков. Старик рассказывает, дети слушают.
Старик: О-о! Дети, когда я был таким, как вы, события важные произошли. Слушайте рассказ из времён юности моей, когда последний этрусский царь господствовал над Римом. В те далекие времена я свидетелем и очевидцем был, как изгнана царская семья. А началось всё, казалось, с пустяка, с прихоти сына царя …
Младший внук: Дедушка, откуда знаешь это?
Старик: С юных лет мы с сестрой прислуживали в царском доме. Я был слугой у Секста Тарквиния, сына царя. Везде с ним находился, поэтому и знаю многое о нём. Он был себялюбивый и коварный. Считал себя умней других. И вот однажды, когда царский лагерь находился близ Ардее, Секст затеял спор о добродеятельности жён с родственником своим Луцием Тарквинием Коллатином.
Свет в том месте сцены, где сидит старик с детьми, притушен. В глубине сцены ярко освещены несколько человек, в том числе подросток-слуга, на фоне палатки. Двое из них спорят.
Секст: Как думаешь, Луций, чем занимается твоя жена в отсутствие мужа?
Луций Коллатин: Домашними делами, как всегда, хозяйством и детьми.
Секст: И ты уверен в этом?
Коллатин: Вполне.
Секст: А я вот сомневаюсь!
Коллатин: В чьей жене? (усмехается).
Секст: В твоей, конечно!
Коллатин: И напрасно. Я в ней уверен, как в себе!
Секст: Зарекаться нельзя! В древности были тверды и добродетельны жёны, а теперь нравы изменились. И они, как только муж за порог, пренебрегают обязанности свои, устраивая пирушки и развлеченья.
Коллатин: Да, Секст, это касается многих жён, но не моей, поверь.
Секст: Может быть, оно и так, но не верится.
Коллатин: Почему же, Секст? Сравниваешь со своей женой?
Секст: Луций, хочешь сказать, что твоя жена добродетельна, а моя – нет?
Коллатин: Секст, а кто же этого не знает?
Секст: Нет, Луций, ты не прав. Не можем мы ручаться за жен, когда нас с ними рядом нет.
Коллатин: Секст, о Лукреции можешь не беспокоиться. Моя жена добродетельней многих, не то, что некоторые …
Секст: Ты опять намекаешь …
Коллатин: Вот именно, и мы это можем проверить.
Секст: О чём ты говоришь?
Коллатин: Приедем домой, а жен не предупредим и узнаем, чем занимаются они.
Конец ознакомительного фрагмента.