Калифорния - Мы Идем!
Шрифт:
Прошли рядом со скалой, которая обрывалась почти вертикально у тропы. Красные камни горной породы как будто горели в последний лучах заходящего солнца. Через два поворота тропы Дэвид решил остановиться на узкой, вытянутой вдоль реки ровной поляне. Справа выше по склону рос кустарник, а еще выше шел обрывистый участок горной гряды бурого известняка. Это всяко лучше, чем продолжать искать место в полной темноте.
Лагерь разворачивали с факелами, с которыми можно освещать только небольшое пространство вокруг себя. Потом собрались большой компанией
— Мы их отымели! — снова повторил Имхер, когда пошли рассказы бойцов у костра. Все остальные весело смеялись и одобрительно кричали, сбрасывая напряжение.
— Какие слова позволяет себе сорванец? — Строгая миссис Урсула Браун, сидевшая рядом с кюре, единственная высказала недовольство вульгарным словечком молодого человека, что на букву «F». Ничего не сказали ей в ответ ни кюре, ни пастор. Они прекрасно понимали ситуацию. Эмоциональная разгрузка сейчас крайне важна. После боя и смех у людей был другим. Сейчас с ним выплескивался страх, загнанный в глубь души перед боем. Там в бою люди забыли про свой страх, и только добросовестно делали свое дело. И они опять победили.
— Ты не видела, Урсула, о-о-о-ха-ха, как стреляли их преподобия, а я видела! — говорила со смехом Морриган, немного взвинченная после сильного нервного напряжения. — Оба! С револьверов! Один из них даже ругался! Как — не скажу…
— Так они и выглядят, как военные! — подхватил оружейник Генрих. — В белых воротничках, и с оружием!
— Один католик, а другой протестант! — добавил Алоис Вольф.
— Ну и что? Мы, заметьте, служим одному Господу! — с оттенком удовлетворения заявил отец Уильям.
Скромный холодный ужин с горячим чаем проходил шумно. Есть никто не хотел, кроме детей. Взрослые успели прихватить лепешек до начала боя. Август и Сэтору принимали поздравления за мудрое руководство, стоя с кружками горячего чая. А старшие девицы бегали и подливали им и другим желающим из двух больших чайников. Про спиртное никто не вспоминал, но Айвен отметил, что от торговца слегка попахивало им, и это не в первый раз. Тот явно принимал иногда «за воротник» в своем фургоне, надо будет потом поинтересоваться у Тома.
Взрослые и дети продолжали делиться впечатлениями, и воздух периодически дрожал от смеха.
— Когда мы дали первый залп, — рассказывал Йохан Циммерманн, — конечно попали и в лошадей…
— А мы перебили всех индейцев перед лагерем. Устроили такую свалку! Досталось и лошадям, конечно. Без этого никак… — это подключился юный Адольф Вольф.
— Да! В свалке они превратились в легкую добычу! Все стреляли в эту кучу, — подхватил двенадцатилетний Гордон Брэди. — Они так и лезли в бой! Вынеслись из-за пригорка и кричали, не переставая! Те, кто остались после двух залпов из винтовок и дробовиков, продолжали рваться к фургонам. Но из револьверов мы их перебили за полминуты…
— …и совсем не было страшно, хотя их лица размалеваны! — заявила младшая дочка Морриган.
— Превратности судьбы, леди и джентльмены! — философски заметил мудрый и рассудительный, неторопливый в действиях Ральф Мюллер. — Пошли они за шерстью, и сами оказались стриженными…
— Чему вы удивляетесь, дети мои? Они и не могли сделать ничего при таком встречном огне, — заметил отец Салливан.
— То, чем мы вооружены — это будущее стрелкового оружия. — Генрих в свете костра сосредоточенно рассматривал несколько ружей из первых трофеев, лежащих перед ним. Оружейник не мог не подхватить любимую тему оружия:
— Те ружья, что есть у индейцев, дульнозарядные, с них можно сделать три выстрела в минуту. А у нас винтовки и карабины, заряжаемые с казны. Но самое главное — револьверы, из каждого вы выпускали по пять пуль за половину минуты. Только очки при стрельбе из карабина некоторые забыли одеть, чтобы не жмуриться! — Тут мастер оружейник посмотрел на Магду, свою единственную дочь, которой дал пострелять во время отражения атаки.
После чая и небольшого второго ужина для желающих детей и женщин отправили спать, так как на черном небе давно сияли звезды. Купчик, не принимавший участие в стрельбе, тоже пошел к себе, когда сестры Штерн встали и попрощались.
Айвен проводил взглядом Ханну Мюллер. Это кровь после боя недостаточно остыла. Смотрел на крутые бедра молодой леди, хорошо очерченные в свете костра. Еще раз отметил, что девчонка в свои шестнадцать лет была весьма хороша как впереди, так и сзади.
Оказалось, что ирландцы с неграми Корнелиусом и Томом, что задержались на месте боя, догнали колонну не только с трофейным оружием, но и с кусками конины. И лучшие куски тотчас были посолены и уложены на решетку из нескольких металлических прутьев, потом прожарены над углями. Мужчины, что остались у костра, ели медленно и с удовольствием. Сразу после боя не хотели, а сейчас проснулся голод.
Ирландцы с Айвеном отнесли мясо и дозорным. Здесь их не нужно ставить далеко.
По такому случаю Йохан Циммерманн, винодел, с разрешения Августа и Сэтору сбегал в свой фургон. Мужчины еще долго сидели и разговаривали у костра, понемногу подкладывая дрова. Обсуждали недавний бой. Сэтору отметил слаженную работу с оружием всех без исключения путешественников. Всех похвалил. Отметил участие детей и женщин. Сказал еще, что каждый следующий бой проходит легче благодаря подрастающему мастерству и слаженности.
— Ты не сказал самого важного, Сэтору-сан, что ни одно наше животное не пострадало! — посчитал нужным отметить Август. — В первую очередь, наши замечательные волы…
Слова предводителя прервал далекий вой. Все замолчали и стали слушать…
— Началось…, - обронил Дэвид. — Спать не дадут!
И действительно, эта ночь прошла под звуки пиршества падальщиков. Айвен лежал и слушал вой, и пространство далеко вокруг лагеря, только перед рассветом отключился от действительности и уснул в фургоне.