Калифорнийская готика
Шрифт:
А что происходит на другом краю свалки? Дошел ли огонь туда? Или Эдди укрылся в каком-то воздушном «кармане», дожидаясь возможности выбраться из огненной западни.
Обойти свалку просто не представлялось возможным. Огненные искры перелетали через рельсы, оставляя за собой следы наподобие трассирующих пуль. Перед домами уже горели клочья травы и заросли ракитника. Ева отступила назад к бульвару.
Кучка полицейских и пожарных стянулась к воротам. За забором роль оперативного центра исполняла въехавшая на территорию свалки пожарная машина. Лица всех собравших — красные, как у огнепоклонников — были обращены в сторону бушующего моря огня. Ева понимала, что если попытается пройти мимо них, то ее, конечно, немедленно задержат.
За спиной у нее раздались крики. У западного блокпоста возникла сумятица — какому-то мятежному «форду-эксплореру» удалось прорваться через заградительный барьер. Полицейские бросились врассыпную. Автомобиль отбросил в сторону патрульную машину и на полной скорости устремился вперед. Стоявший на тротуаре перед пиццерией Томми шагнул на дорогу.
Микроавтобус вильнул в сторону.
— Сюда! — завопил Томми.
Водитель ударил по тормозам, и машина ткнулась носом в бордюр.
Томми молниеносно прыгнул в открывшуюся дверцу.
Ева замахала руками:
— Подождите!
На человеке, сидевшем за рулем, была школьная куртка с какой-то надписью на спине. Он вывернул руль, вдавил в пол акселератор, и «форд» резко рванул вперед. По асфальту застучали каблуки, и Еве даже показалось, что в руке одного из полицейских тускло блеснуло дуло пистолета.
Несколько человек в форме блокировали улицу перед автомобильным кладбищем. Брат Томми ударил по клаксону.
— Осторожнее, Майк! — крикнул Томми.
Прочь, придурки! Прочь с дороги!
Полицейские бросились врассыпную, не желая попасть под колеса летящего прямо на них микроавтобуса. На пути «форда» остался лишь один полицейский, тот самый молодой парень, который еще несколько минут назад останавливал Еву. Он расстегнул кобуру и навел револьвер на мчавшуюся по улице машину.
В последний момент водитель успел повернуть руль ровно настолько, чтобы избежать столкновения.
Ремар-стрит не была заблокирована полностью. Большинство полицейских отступили, вернувшись на свои прежние места. Но их молодой коллега опустился на колено, приняв позу киношного стрелка, и поднял револьвер. Ева увидела вспышку выстрела и услышала, как лопнуло заднее колесо «форда». Машина завиляла в стороны, обод чиркнул по асфальту, высекая искры. Через секунду «форд» опрокинулся набок и остановился.
Успеет ли Томми выпрыгнуть?
Ева бросилась к машине.
Мальчик приподнялся с земли и отполз в сторону.
— Где Майк?
Ева прислонилась к опрокинувшейся машине и постаралась унять бившую ее дрожь. Затем она встала, обошла «форд» спереди, заметив краем глаза разбитое ветровое стекло, и увидела водителя.
— Здесь!
Он лежал на тротуаре рядом с открытым окном, и в первый момент могло показаться, что парень уснул, положив голову на руки. Томми потянул его за куртку, потом перевернул брата на спину.
Майк застонал и сел:
— Приехали... Черт бы тебя побрал, говнюк! Мама ждет тебя дома!
— Не трогай его, — сказала Ева.
— Кто это? — спросил Майк.
— Мама Эдди.
— Я вызову «скорую»...
— Не надо. С ним все в порядке, — сказал Томми. — Вы идите. Я сам о нем позабочусь.
Ева услышала звук приближающихся шагов. Еще несколько секунд, и они будут здесь. Ее арестуют. Их всех арестуют. Все это может занять несколько часов.
— Я не могу просто уйти и оставить вас.
— Идите, — настаивал Томми.
— А ты?
— Мне надо остаться с братом.
«Он прав, — подумала Ева. — Семья — главное, что имеет значение. Нам всем нужно держаться вместе. Других нет. Только мы. Эдди. Дэн. Я. У каждого из нас есть только двое самых близких людей. Вот и все».
Полиции возле «форда» еще не было. Пока не было. К северу, возле железнодорожных путей, пролегала пешеходная дорожка, которая вела к неглубокому оврагу, начальной школе и, наконец, к ее дому.
В этот миг Ева поняла, что если не уйдет сейчас, прямо сейчас, то, возможно, до утра у нее уже не будет шанса выяснить, что же случилось с Эдди, с ее сыном.
Глава 12
Он хотел только одного — спать.
Просунувшись в окно, Эдди уцепился за подоконник, подтянулся, держа в одной руке камеру, и свалился на кровать. Подушка смягчила падение, а простыни оказались почти холодными, но он знал, что скоро в комнате будет так же жарко, как и на улице. Ночь не отпускала его — она неотвязно следовала за ним.
Эдди уткнулся носом в подушку и лежат так до тех пор, пока не стал задыхаться, после чего перевернулся на спину. Куда исчезли светящиеся в темноте звезды на потолке? Когда-то он сам наклеил их с помощью отца, державшего лестницу. Расположение этих звездочек не повторяло контуры каких-либо известных созвездий. Рожденные его фантазией, эти узоры служили ориентиром, якорем, за который он цеплялся, когда выключал на ночь свет. Даже засыпая, лежа на животе или на боку, Эдди знал, что они здесь, на месте, что они никуда не пропадут, не изменятся до неузнаваемости, в течение ночи. Сейчас небо над головой словно заволокло тучами, а без звезд он не чувствовал себя по-настоящему дома. Почему же они погасли? Оттого ли, что свет был слишком долго выключен и люминесцентным чернилам требовалась подзарядка? Или виновата налетевшая снаружи и осевшая на потолок сажа?
И все из-за отца. Пленка по-прежнему закрывала мебель, в том числе и кровать, нависая над ней, как москитная сетка. Папа давал так много обещаний и каждый раз нарушал их. Теперь он еще раз не сдержал слово. Но сейчас Эдди не хотелось ни о чем думать — только поскорее отключиться и уснуть. Они даже не поймут, что он уже дома, когда вернутся из своего ресторана. Так даже лучше. Мальчик закрыл глаза и погрузился в реку образов.
Сцены, смонтированные подсознанием, вспыхнули на экране его век.
Одеяла.
Ящик.
Рюкзак.
Канистра с бензином.
Спальный мешок. В нем лицо старого пьянчуги, красное, как порубленное на куски мясо. Расплывающиеся черты застыли, прояснились. Это лицо Рауля, ночного сторожа, нет, хозяина автосвалки — холодное, неподвижное, мертвое. Невидящие глаза обращены к звездам, висящим в небе над кладбищем ржавого металлического хлама. Потом звезды начали меркнуть, одна за другой, пока в небе не осталось ничего, кроме стелящейся по нему, затягивающей окружающий мир желтоватой пеленой пыли. Сквозь эту пелену и тучи проступило другое лицо, чистое и прекрасное, смеющееся и внимательное. Ему не уйти от нее. Она следила за ним повсюду, куда бы он ни пошел. Ее лицо становилось все ярче и контрастнее, ее глаза провожали его до дома...