Калининград. Заметки поехавших
Шрифт:
Тем не менее именно Амалиенау, где каждый дом, даже самый маленький, был возведен по индивидуальному проекту, считается жемчужиной современного Калининграда.
При строительстве района строго придерживались общих правил, которыми регламентировались, в частности, расстояние между домами (от 30 до 35 м), их этажность (два этажа, не считая мансардных) и планировка: квартиры должны были соединяться между собой дверями по кругу, а коридор – освещен естественным светом, что нередко вынуждало архитекторов идти на хитрости.
Особняки в Амалиенау преимущественно были выдержаны в югендстиле (немецкое течение модерна), наряду с романтизмом и неоклассицизмом.
Участки под застройку были четко определены в соответствии с утвержденной планировкой улиц, брусчатые дороги которых регулярно поддерживали в хорошем состоянии богатые владельцы. И пусть спустя столетие виллы превратились в обычный жилой фонд, для неспешных прогулок район подходил как ни один другой: уютные линии малоэтажной застройки, ухоженные разноцветные домики неброских оттенков – тишь да благодать! Особой яркостью окраски выделялось разве что красное здание Калининградского областного музыкального театра, бывшее в советское время Дворцом культуры рыбаков.
Снаружи Амалиенау выглядел благородно. Правда, беглый взгляд на убранство подъездных помещений несколько смазывал впечатление. Хотя тут смотря каким критерием мерить. В заурядный спальный район они, безусловно, вписались бы органично, но как помещения вилл однозначно заслуживали большего уважения. Особенно, когда у дверей растут вишни.
Пройдя еще дальше по проспекту, мы поравнялись с притаившимся во дворе прудом. Нарекали водоем весьма странно – Поплавок. Впрочем, некоторым было сподручнее называть его Хлебным озером в знак прошлого соседства с булочной. Создан он был в начале XX века для ликвидации подтоплений во время отстройки района.
Чтобы ознакомиться с достопримечательностью ближе, стоило всего ничего – подойти к балюстрадам из серого мрамора, что находились в каких-то 50 м. И о знакомстве мы, честное слово, не пожалели.
Неглубокий пруд был как бы разрезан сушей на две части. Этим, к слову, и объяснялось его немецкое название Близнецы (нем. Zwillingteich). Три протока, соединивших половинки между собой, невольно высекали в центральной части водоема пару крохотных островков, соединенных с большой землей пешеходными мостами – продолжением центральной дороги. Изображение человеческих легких видели? Между них-то мы и шагали. Вода была на удивление прозрачной. Гладь отражала вековые раскидистые деревья и выглядывавшие из-за них крыши домов, в основном черепичные. К центральному пролету Поплавка (равно как и к его периметру) было подведено освещение, о чем свидетельствовал частокол фонарей – интересно узнать, как преображается место в темное время суток? Ведь даже при естественном свете атмосфера локации впечатляла, а затянутое тучами небо это впечатление лишь усиливало.
Одно из зданий на берегу пруда пустовало. Но то не походило на очередную заброшку в очередной российской провинции как минимум потому, что постройка имела острую крышу со слегка изогнутыми на восточноазиатский манер скатами. Жаль, все подступы к китайскому домику были зашиты металлическими листами, и пробраться внутрь, не принеся в жертву свой внешний вид, было невозможно. Так что с наверняка жившим в ее стенах Кентервильским приведением познакомиться не удалось. А ведь пошуршать там половицами было бы всяко интереснее, чем в и поныне жилых типовых советских «хоромах».
Покружив по камерным квартальчикам в районе улиц Чапаева и Нахимова,
Дойдя до улицы Коммунальной, мы свернули с Карла Маркса и направились в сторону сквера Фредерика Шопена (некогда именовавшегося Цитан-платцем в честь генерала кавалерии фон Цитена). Погода, как бы извиняясь за предыдущее, всячески благоволила, и длительной передышки в тихом сквере, разбитом во дворе, нам не потребовалось.
Недолго понаблюдав за игрой в мячик резвой собачонки, мы вновь направились в южную часть Амалиенау. Теперь уже чтобы встать на проспект Кутузова и пройти его целиком транзитом через Белорусский и Шведский скверы. А чуть позже на проспекте Победы зацепить и сквер Литовский с его памятником философу Людовикасу Резе.
Именно там, глядя на кирху Святого Адальберта, едва выглядывавшую из-за роскошных деревьев, мы с Сашей подумали, что в Калининград не менее интересно приезжать осенью, в период природного увядания. Когда изрядно поредевшие ветви мало того что пестрят богатой палитрой, добавляя красок пейзажу, так еще и не мешают обзору.
На карте отмечены (слева направо): арт-объект «Велосипед», пруд «Поплавок», сквер Фредерика Шопена, столовая «Поварешка», ЦПКиО, Калининградский зоопарк, стадион «Балтика», Калининградский областной драматический театр («Луизен-театр»), гостевой дом Quokka.
Говоря о кирхе, стоит отметить, что краснокирпичная капелла в неоготическом стиле в 1904 году была построена как католический приход. А учитывая, что тремя годами ранее на той же улице (проспект Победы) была возведена и кирха памяти королевы Луизы – лютеранская, представители ни одной из основных конфессий не чувствовали себя обделенными.
Кстати, в 1975–2019 гг. здание католической кирхи принадлежало магнитно-ионосферной обсерватории ИЗМИРАН, (чей филиал до 1996 года находился в том числе в поселке Вознесение под Архангельском). В ее стенах тогда изучали природу земного магнетизма ионосферы и распространения радиоволн. А много раньше на территории церковного кладбища был похоронен архитектор капеллы, являвшийся по совместительству и творцом значительной доли вилл Амалиенау – Фридрих Хайтманн.
Проспект вновь привел к воротам главного входа ЦПКиО, за которыми возвышалась упомянутая лютеранская кирха памяти королевы Луизы – она же Калининградский областной театр кукол. Купив на входе бутылку Pepsi Lime, мы прошли внутрь.
Веселиться в парке аттракционов – это, конечно, замечательно, но стоит помнить, что Центральный парк города создали на территории не только довоенного немецкого парка Луизенваль, но и третьего альтштадтского кладбища.
Как и его младший брат «Юность», Центральный парк яркой атмосферой не баловал: все тот же минимум людей и безжизненное колесо обозрения. Для полноты картины не хватало разве что перекати-поля, скакавшего навстречу. Из «матюгальников», расставленных по периметру, доносилась какая-то имитация бурного веселья, но и она атмосферу на бывшем кладбище не вытягивала.